Только моя
Шрифт:
Результат оказался значительно лучше, и удовлетворенная Лида отправилась на кухню завтракать.
Дима сразу же заметил перемену и усмехнулся, ставя перед Лидой тарелки с едой.
— Приятного аппетита, Лида.
— Спасибо. А что хозяин, уже уехал? — как бы между прочим спросила она.
— Давно.
— И есть шанс, что он не вернется?
Дима, вытиравший в этот момент посуду, скомкал в руках полотенце и швырнул его на стойку. Глаза его насмешливо заблестели.
— Вам не очень удается
— Я искренне не понимаю твоих намеков. — пожала плечами Лида. — Тебе больше заняться нечем?
Дима неожиданно расхохотался и, подобрав полотенце, вернулся к посуде.
— Как знаете. Я бы на вашем месте не играл в эти игры.
— Ты что-то слишком много из себя строишь для обычной посудомойки.
— А вы отлично ориентировались в доме для первого дня. Прямо как будто жили здесь не один месяц.
— Я быстро учусь, — ответила Лида и начала методично жевать курицу, показавшуюся ей абсолютно безвкусной. Мысли роем вились вокруг одной и той же задачи.
Как убежать от судьбы? Как защититься самой и защитить своего малыша от его родного отца. Догадывается ли Мамай? Вряд ли. Не такой уж он великий актер, чтобы скрывать свои чувства, и в то же время Лида хорошо помнила, каково быть его врагом, и ей хотелось бежать от него подальше, куда глаза глядят.
Позавтракав, она молча поднялась и ушла в свою комнату. Проведя несколько часов в глубоких раздумьях, Лида пришла к окончательному решению. В этом доме оставаться бессмысленно, даже опасно.
Она уйдет сегодня же или в крайнем случае завтра утром. Уйдет открыто, с ведома хозяина, так как спасаться бегством с ребенком на руках, когда на дворе февраль — верх безумия. Никакое отчаяние не заставит ее рисковать жизнью или здоровьем Степки.
Мамай вряд ли будет ее удерживать. Он обещал, и пришла пора выполнить свое обещание. Пока Димкины намеки и подозрения остаются для всех лишь плодом его воображения. Правда, довольно объективного воображения, но Лида не намеревалась задерживаться здесь до того момента, когда на руках у него появятся более весомые доказательства.
Она так и сказала Мамаю — с порога, прямо в лоб. И сердце ее упало при виде того, как мгновенно поникли его могучие плечи. Словно ребенок, на глазах у которого уезжает полюбившийся аттракцион. Уезжает, чтобы никогда не вернуться.
— Ты точно хочешь этого? — спросил он, преданно глядя ей в глаза в надежде уловить хоть капельку сожаления — ниточку, за которую он мог бы зацепиться и не отпускать. Но тщетно: ее глаза были пусты и безразличны.
— Ты обещал, что позаботишься о нас. И это то, о чем я прошу: позволь мне вернуться домой и жить своей жизнью.
— Разве тебе плохо здесь, со мной?
— Пойми, ты мне никто, как бы жестоко не звучали
— Как это никто. Неужели эти ночи, которые мы были вместе, для тебя ничего не значат?
— Значат, — Лида не могла кривить душой, просто не могла. — И очень много. Мне было хорошо с тобой. Но теперь мне пора уйти.
— В чем же дело? — в отчаянье воскликнул Мамай. — Скажи мне честно, в чем дело?
Лида посмотрела ему прямо в глаза и неожиданно ответила правду.
— Дело в отце моего ребенка.
Мамай выпустил ее руки и почувствовал, как ладони его похолодели, будто покрывшись инеем.
— Это Кравцов?
Глаза Лиды расширились, а потом заблестели от гнева. Руки непроизвольно сжались в кулаки от негодования.
— Почему Кравцов? Почему всегда и везде Кравцов? Как исчадие ада, разрушившее мою жизнь. Слава Богу, к ребенку он не имеет ни малейшего отношения. Ни к Степке, ни к моей душе.
— Успокойся, я просто спросил… Мне было любопытно.
— Я рада, что удовлетворила твое любопытство.
— Скажи мне, отец твоего ребенка опасен? Ты от него скрываешься?
— Да, от него. Он очень опасен, только это не твое дело.
— Уже мое. Я могу помочь, защитить вас.
Губы Лиды скривились в усмешке. Помочь, защитить… от самого себя?
— А от любви к нему ты меня тоже защитишь? — спросила Лида и почувствовала, как в уголках глаз защипало от нахлынувшей соленой влаги.
— Понятно, — вздохнул Мамай и попытался улыбнуться. Улыбка получилась неестественной, слегка надтреснутой. Он замялся и спросил нерешительно. — Но я могу рассчитывать хотя бы на последнюю ночь?
Нет, она не выдержит. Сейчас она расплачется и кинется к нему на шею, и этим самым погубит себя и своего сына. Ее Степка не вырастет бандитом. Его не отнимут у родной матери. Она должна постоянно думать об этом, иначе потеряет все, что еще осталось у нее в этом мире.
— Я бы не хотела… — Лида никак не могла подобрать нужные слова. — Не хотела, чтобы все было так банально. Поэтому лучше отпусти меня сейчас. Я очень тебе благодарна, но…
— Куда ты пойдешь? — перебил ее Мамай.
— Вернусь в свою квартиру. Что мне еще делать?
— А почему ты раньше там не жила?
— Хотела скрыться ото всех. Чтобы никто не видел, что я страдаю.
Мамай неожиданно резко обнял ее и привлек к себе, так что у нее дух захватило.
— Обещаю, завтра утром я тебя отпущу. Сегодня не могу. Только завтра.
Мамай сдержал обещание. На следующее утро не говоря ни слова в упрек, не уговаривая остаться, он отвез ее домой и даже помог занести вещи в квартиру. Едва за ним захлопнулась дверь, Степка проснулся и зашелся истошным криком. Лиде далеко не сразу удалось его успокоить.