Только не Академия темных хранителей
Шрифт:
— Довела беднягу, — хмыкает Райвен, — нет, это не работа с временем. Это волевое воздействие, но тоже ценный навык, конечно.
Мне хочется его стукнуть. Никого я не доводила, и вообще никого с собой общаться не заставляю. День, кажется, совсем идет под откос, и я с неприязнью думаю о вечерней отработке. Может, действительно уже стоит заканчивать с этими посиделками. Глядишь, и дурацкие разговоры прекратятся. Да пожалуй, сегодня же попрошу об этом.
— Так что там с Чон Иль? — спрашиваю я.
— Далия, я, конечно, приветствую неформальное общение со студентами,
По мере того как Райвен говорит, я все больше и больше вжимаю голову в плечи. Мать бы со стыда сгорела, узнай о том, как я себя веду. Кажется, я все-таки заразилась общим безумием, позволив себе думать, что наши отношения чем-то отличаются от отношений с любым другим студентом. Ужасно стыдно и неприятно. Пусть он и прав, но это все равно очень обидно. Я нахожу в себе силы кивнуть и прошептать:
— Извините.
От резко кивает и продолжает:
— А по поводу Чона, кроме работы с временем, он очень неплохой целитель. Потренируйтесь пока.
Пока я жду, пытаюсь расслабиться, но не выходит. Напряжение все возрастает и начинает прорываться. Я стучу ногой, покачиваюсь, ритмично хлопаю ладонью по бедру. Надо успокоиться. В конце концов, что такого случилось? Никто ничего не видел. А у Райвена таких разговоров было немерено, он, наверное, забыл уже. К тому моменту, как подходит Чон, я уже с трудом себя контролирую, и единственное, чего хочу — уйти.
— Ты огонь, — говорит он подходя.
— Не угадал, — раздраженно отвечаю, — я Лия.
— Ты пылаешь. Не танцуй с духами, иначе они заберут тебя. Вы сделаны из слишком похожих энергий.
— Спасибо, конечно, но что ты несешь? — у меня нет сил и желания вникать в непонятные разговоры. — Мы будем тренироваться?
— Дай, пожалуйста, ладонь. Сейчас время огня в очаге, а не лесного пожара.
Он говорит спокойно, и мне становится стыдно за свою резкость. Протягиваю ладонь, чуть улыбаюсь. Не знаю, что он задумал, но пусть делает, целитель же.
Чон рисует пальцем на моей коже узоры, дует, что-то шепчет, звук такой, будто журчит вода, а над ней дует ветер. И я успокаиваюсь. Я не просто чувствую себя лучше, это ощущение дома после долгого, тяжелого пути. Это прохладная вода после жажды. Умиротворяющая тишина в грохоте.
— Спасибо, Чон, — ошарашенно благодарю я, — большое спасибо.
— Пожар вредит всем, не только себе, — кивнув, отвечает он. — Пора работать.
После чуда, которое он сотворил, я довольно легко вхожу в контакт, достаточный для совместного чароплетения, и остаток тренировки проходит плодотворно. К концу я успокаиваюсь и забываюсь настолько, что, даже не глядя на Райвена и не вспомнив о наказании ухожу с Тейтом на ужин. А спустя полчаса как раз, когда я собираюсь побаловать себя многослойным желе, над моим ухом раздается противное:
— Кра!
— Вот тьма, — бросаю я в сердцах, — когда уже это закончится. Как же мне это надоело. Прости, Тейт, мне нужно идти.
Целую его на прощание и убегаю. Подходя
— Надеюсь, это последний день моих мучений, — вздыхаю и открываю дверь.
Райвен кажется мне более закрытым, чем обычно. Возможно, даже подавленным или расстроенным, наверное, дело в нападении на академию и близкой квартальной битве.
— Здравствуй, Далия, садись. Начнем, — голос у него какой-то совершенно бесцветный, словно его мысли бесконечно далеко отсюда.
Привычно опускаю руки в миску. Если в первые разы я почти совсем ничего не чувствовала, то теперь это ощутимые уколы, от них вздрагивает вся рука, а пальцы то выпрямляются, то подгибаются. Миска дергается, и брызги летят в разные стороны. Я бы и хотела их незаметно вытереть, но не могу.
— Ничего, Далия, это издержки процесса, — также ровно говорит Райвен, вытирая капли. — Я вижу, чувствительность вернулась? Проведем сегодня контрольные замеры и, думаю, на этом закончим.
— Хорошо, — отвечаю, глядя в поблескивающий раствор, но почему-то я уже не уверена, что это хорошо.
Больше мне нечего сказать, Райвен тоже молчит, что-то читая в бумагах на столе. Через несколько минут молчание начинает мне казаться осязаемым. Плотным, как кисель, в котором я вязну и задыхаюсь. Сижу, опустив голову, только бросаю искоса взгляд в сторону.
— Лия, тебя что-то мучает? — спрашивает он наконец. — Тебе нужна помощь?
Смотрю на него дольше, чем стоило бы. Мне очень хочется сказать «да, очень нужна», и вывалить на него все свои переживания. Про то, как другие верят, что я причастна к нападению. Про то, что я сама боюсь, не причастны ли родители. Про страхи, которые меня мучают, и сон, который заставил меня бежать от собственных мыслей. Но я только качаю головой.
— Лиам говорит, что духи неспокойны, — решаю добавить, — его фамильяр что-то там волнуется. Я не очень поняла.
— Спасибо, я поговорю с ним, — Райвен протягивает мне полотенце, — заканчивай.
Молча вытираю руки, стараясь лишний раз не смотреть в его сторону. Когда Райвен подсаживается ближе, чтобы измерить, насколько восстановились нервы, понимаю, что не испытываю ничего, кроме желания как можно быстрее уйти. Но почему-то, когда за спиной хлопает дверь, просыпается тревога и раздражение. Но я только повожу плечами, выпрямляюсь и иду в общую гостиную, и если мне и не удается оставить тревоги за спиной, я, по крайней мере, могу сделать вид.
Проходят дни, складываясь в недели. Мне присылают мне огромный чемодан теплых вещей, и я, не удержавшись, плачу над парой шерстяных носков. Я слишком давно не была дома. Хочется положить голову маме на плечо и ни о чем не думать. Когда я поеду на соревнования, мы почти наверняка увидимся там с родителями. Вот только они будут болеть за звездных. От победы в игре будет зависеть слишком многое, но я уже решила для себя, что буду сражаться на максимуме сил. Тренируюсь я тоже на пределе возможностей. Но с каждым разом могу видеть все больше точек, что дальше уходящие лучи. Все точнее мой выбор.