Только не дворецкий

Кристи Агата

— Чем он занимался в Лондоне? — спросил мистер Кэмпион, держа фотографию изображением вниз, к неудовольствию суперинтенданта.

Миссис Белл, очевидно, почувствовала себя неловко.

— Я и не знаю, — ответила она. — Он обычно говорил, мол, присматривает за делами в конторе племянника, но мне кажется, он бывал в какой-нибудь шикарной библиотеке, знаете, есть такие люди, которые просто сидят и создают атмосферу респектабельности. «Красят место», можно это так назвать.

— Забавная мысль, — улыбнулся Оутс. — Никогда не слышал, чтобы это делали в библиотеке.

— Ну, значит, у дорогого портного, — не отступилась она. — Мне показалось, я видела его один раз в окне

дома в Вест-Энде. Он ничего не делал, просто сидел там и чудесно выглядел. Я, конечно, попыталась расспросить об этом, но он очень рассердился и взял с меня слово, что я больше об этом не заговорю.

Звонок в дверь прервал ее, и, извинившись, она поспешила открывать.

Оутс повернулся к Кэмпиону.

— Ничего не понимаю, — сказал он. — Вам придется объяснить.

Кэмпион протянул ему карточку, и он взглянул на небольшое изображение высокого, стройного, представительного джентльмена, идущего по гравию дорожки в крошечном садике.

— Старик Розмари! — воскликнул суперинтендант и в замешательстве посмотрел на друга. — Боже мой, Кэмпион, кто лежит в соседней комнате?

— Джон Ноуэлл. Он был дублером сэра Чарльза Розмари в театре «Лицедей» тридцать лет назад — и, видимо, остался им, — спокойно объяснил мистер Кэмпион. — Признаюсь, сначала эта идея показалась мне невероятной, — продолжал он. — Но потом, когда я разобрался получше, все встало на свои места. Почти шестьдесят лет назад Ноуэлл получил работу, потому что был похож на Розмари. Тогда ему было двадцать. Розмари был почти десятью годами старше, но они походили друг на друга и фигурой и лицом. С тех пор Ноуэлл всю жизнь подражал великому актеру. Он копировал его походку и манеры, и чем старше они становились, тем больше становилось сходство. Розмари использовал различные средства, чтобы выглядеть моложе, а Ноуэлл — чтобы походить на Розмари.

— Да-да, это я понял, — нетерпеливо сказал суперинтендант. — Но, господи, зачем?

Мистер Кэмпион пожал плечами.

— Тщеславие трудно объяснить, — отозвался он. — Но Розмари богат, и думаю, он не пожалел бы усилий нанять кого-то, тем более уже готового дублера, чтобы тот сидел в «Грейз» и поддерживал миф о его несокрушимом здоровье. Если Розмари не мог пойти в клуб, вместо него отправлялся Ноуэлл. Если задуматься, то представить, что Розмари проводил в «Грейз» каждый день с утра до вечера в течение двадцати лет, даже труднее, чем принять такое объяснение.

Оутс все глядел на фотографию.

— Ладно, сходство я допускаю, — сказал он внезапно. — Теперь, когда посмотрел на того, в соседней комнате. Но что, если ему приходилось говорить?

— Не приходилось, — ответил Кэмпион. — По крайней мере, очень редко. Последние несколько лет Розмари был подвержен приступам дурного настроения. В хорошие дни он был самим собой. В плохие — почти всегда угрюмо молчал. Если честно, именно эти приступы и навели меня на мысль о Ноуэлле. Уолтерс рассказал мне сегодня утром, что в хорошие дни Розмари пил виски с водой, а в дурные — виски с содовой. Я знавал людей, которые пили виски с бульоном, когда жизнь заставляла, но таких, кто не отдавал бы предпочтения чему-то одному, не встречал. Поэтому я подумал, что это должны быть два разных человека, и сразу же мне на ум пришел дублер, ведь имитация была безупречна. Я заглянул в редакцию «Закулисья», и мне повезло застать Беллью — он специализируется на сплетнях о старых актерах. Я спросил, были ли у Розмари постоянный дублер, и он тут же выдал мне имя и адрес.

— Четко сработано, — задумчиво признал суперинтендант. — Весьма. Но мы-то что здесь делаем и где преступление?

— Это, вообще-то, убийство, — кротко заметил

мистер Кэмпион. — Вчера утром некто подлил бедняге что-то в виски с содовой, считая, что имеет дело с Розмари. В клубе Ноуэлл впал в кому, и юный Филдинг, наш хирург, видя, что старик совсем плох, повез его домой. В такси тот умер. Отравление сульфатом морфия дает точно такие же симптомы, как острая сердечная недостаточность, и Филдинг посчитал, что все ясно, оставил тело слуге Розмари на Довер-стрит, позвонил сэру Эдгару Филипсону и удалился, как и подобает примерному доктору. Конечно, когда Филипсон прибыл, его встретил сам Розмари в полном здравии. Думаю, тело Ноуэлла оставалось на Довер-стрит весь день, а вечером, когда миссис Белл уже должна была лечь, камердинер с помощью водителя Розмари привез его сюда. Они доставили его прямо в комнату, как бывало и раньше, и уехали.

— А как же голос? — возразил суперинтендант. — Он говорил с хозяйкой, она сама сказала.

Кэмпион взглянул на него.

— Думаю, — медленно произнес он, — старик Розмари тоже приехал, на всякий случай. Понимаете, после стольких лет лицедейства голос Ноуэлла был копией голоса Розмари.

— В девяносто лет? — воскликнул суперинтендант. — Такие железные нервы в девяносто?

— Кто знает, — отозвался мистер Кэмпион. — Вероятно, без железных нервов до девяноста не доживают.

Оутс посмотрел на дверь.

— Что-то ее долго нет, — сказал он. — Не от коронера ли там пришли…

Он вышел на узкую лестничную площадку, Кэмпион пошел следом, и тут же миссис Белл открыла дверь спальни покойного и выпустила в коридор мужчину с побледневшим лицом.

— Я ничего больше рассказать не могу, сэр, — твердо говорила она. — Может быть, вам спросить вот этих джентльменов из полиции?

Больше она ничего не успела сказать. С нечленораздельным возгласом мужчина повернулся, и свет из окошка на лестничной площадке упал ему налицо. Это был Артур Марч. Его впившиеся в Кэмпиона глаза сузились, на висках взбухли узловатые вены.

— Ты… вечно ты везде суешь свое рыло! — воскликнул он вдруг и бросился вперед.

Кэмпион едва успел отразить нападение. Когда пальцы Марча сомкнулись на его горле, он ударил противника коленом под дых. Марч упал на шаткую балюстраду, которая от неожиданной тяжести сломалась, и полетел вниз, на ступени, а Кэмпион рухнул следом.

Энергичный стук во входную дверь, возвестивший о приходе помощника коронера, усилил всеобщую суматоху, и суперинтендант с живостью, удивительной при его несколько грузной фигуре, спрыгнул вниз, к дерущимся на ступеньках мужчинам.

Почти три часа спустя мистер Кэмпион сидел в кабинете суперинтенданта в Скотленд-Ярде и мягко увещевал его:

— Все это замечательно, вы арестовали Марча по обвинению в нападении, — говорил он, — но вам его не посадить. Вы не докажете ни покушения на Розмари, ни убийства Ноуэлла.

Станислав Оутс, скрестив руки, сидел за столом. Он был очень доволен.

— Не докажем, думаете? — переспросил он.

— В общем, — рассудительно продолжил мистер Кэмпион, — не хочется подрезать вам крылья, но что у вас есть? Уолтерс покажет под присягой, что вчера утром Марч попросил у него разрешения самому отнести Розмари виски. Он будто бы хотел найти повод заговорить со стариком, который был в дурном настроении. Значит, возможность у него была, но в суде это немного значит. Еще вы можете сказать, что Марч понял свою ошибку и, проделав те же умозаключения, что и я, нашел Ноуэлла. И вы можете доказать, что он на меня напал. И все. Его оправдают. В конце концов, зачем Марчу убивать Розмари? Из-за того, что внучка старика отказалась за него выходить?