Только не дворецкий
Шрифт:
Вскоре Карр встречает свою будущую жену, англичанку Кларисс Кливз. Поженившись в 1932 году, молодые переезжают в Англию, где Карр начинает заниматься радиопостановками на Би-би-си. Англия становится для Карра родным домом. Здесь родились три его дочери, здесь были придуманы главные герои его детективных серий — Гидеон Фелл, а за ним и сэр Генри Мерривейл. В 1936 году Карр стал членом Детективного клуба.
В начале войны Карра призвали в Америку на военную службу, откуда, по иронии судьбы, отправили обратно в Англию. После войны он на несколько лет уезжает в США, где пишет биографию Конан Дойла, удостоившуюся премии Эдгара По. Затем Карр возвращается в Англию, в 60-е живет в Марокко, потом вновь
Джон Диксон Карр — непревзойденный мастер «убийства в запертой комнате» (в одном из его романов содержится целая лекция на эту тему). Для него детектив — игра, в которую автор играет против читателя. Каждый его роман — новая головоломка, поражающая новизной сюжета. «У меня с одиннадцати лет хранятся наброски ста двадцати романов на случай непредвиденных обстоятельств», — как-то раз признался Карр друзьям.
Неизвестно, использовал ли он все сто двадцать набросков, но с 1930 по 1941 год ему удалось выпустить 39 книг — впечатляющая цифра.
По причине необычайной плодовитости Карр печатался сразу в двух издательствах («Харпер» не мог выпускать больше двух его романов в год), причем под несколькими псевдонимами: Картер Диксон, Карр Диксон и Роджер Фэрберн.
Так, весь цикл романов о Генри Мерривейле издавался под псевдонимом Картер Диксон. Сэр Генри Мерривейл (Г. М.) — английский аристократ и человек со связями; в первых романах серии он возглавляет британские спецслужбы (как раз его прототипом и послужил У. Черчилль). Несмотря на свое высокое положение, Г. М. весьма замысловато ругается и способен проявлять прыть, неожиданную при его внушительной комплекции. «Дом в Гоблинском лесу» сочетает в себе загадочность и легкость, что позволяет писателю успешно обманывать читателя. «Пока автор заливается соловьем, — писал Карр, — он может незаметно протащить мимо публики целый вагон улик».
КАРТЕР ДИКСОН
Дом в Гоблинском лесу
Жарким июльским полднем, за три года до войны, напротив «Клуба старейших консерваторов» [142] на Пэлл-Мэлл остановился открытый седан.
И в нем сидели двое заговорщиков.
В клубах царил сонный послеобеденный час, когда силы оставались только у солнца. «Par» дремал, «Атенеум» спал беспробудно. Но двое заговорщиков — темноволосый мужчина чуть старше тридцати и светловолосая девушка моложе его лет на пять — не двигались. Они пристально смотрели на готический фасад «Старейших консерваторов».
142
«Клуб старейших консерваторов» (The Senior Conservatives Club) — вымышленный клуб, который фигурирует в романах П. Г. Вудхауза о Псмите.
— Послушай, Ева, — сказал молодой человек и ударил по рулю кулаком, — ты думаешь, это сработает?
— Не знаю, — отозвалась светловолосая девушка. — Он терпеть не может пикники.
— Кажется, мы все равно его упустили.
— Почему?
— Не может же он так долго обедать! — воскликнул ее спутник, глядя на наручные часы. Молодой человек был порядком взвинчен. — Без четверти четыре! Даже если…
— Билл! Смотри!
Они были вознаграждены за терпение вдохновляющим зрелищем.
Из
Его брюхо шествовало впереди него, словно носовая фигура военного корабля. Очки в роговой оправе низко сидели на носу, затененном широкими полями его летней шляпы.
Стоя на верхней ступеньке каменной лестницы, джентльмен с надменной усмешкой посмотрел сначала налево, а потом направо.
— Сэр Генри! — позвала девушка.
— А? — ответил сэр Генри Мерривейл.
— Я Ева Дрейтон. Не помните меня? Вы были знакомы с моим отцом.
— Ах да, — сказал великий человек.
— Мы ждали вас ужасно долго, — пожаловалась Ева. — Не могли бы вы уделить нам пять минут? Главное, — прошептала она своему спутнику, — не испортить ему настроение. Не испортить настроение.
А настроение у Г. М. было хорошим: он только что переспорил министра внутренних дел. Но даже родная мать Г. М. не смогла бы об этом догадаться. Величественно, с той же презрительной усмешкой, он начал свой спуск по ступеням «Старейших консерваторов». Спуск продолжался до тех пор, пока подошва его ботинка не встретилась случайно с незаметным объектом, лежавшим футах в трех от тротуара.
Это была банановая кожура.
— Боже мой! — воскликнула девушка.
Здесь стоит с прискорбием отметить, что в былые времена некоторые уличные мальчишки, из так называемого низшего сословия, имели обыкновение размещать таковые объекты на ступеньках в надежде, что какой-нибудь высокопоставленный государственный деятель навернется по пути к Уайтхоллу [143] . Этот предосудительный, но по-человечески понятный обычай вынудил мистера Гладстона сказать то, что он сказал в 1882 году [144] . То же самое сказал теперь и сэр Генри Мерривейл.
143
Уайтхолл — улица в Лондоне, на которой расположены правительственные учреждения.
144
Гладстон, Уильям Юарт (1809–1898) — английский государственный деятель и писатель, четырежды занимал пост премьер-министра Великобритании, установив тем самым своеобразный рекорд. Что именно он сказал в 1882 г., достоверно выяснить не удалось, но можно догадаться.
С тротуара, на который Г. М. приземлился в сидячем положении, послышался такой поток богохульства, брани и гнуснейших непристойностей, какой крайне редко взрывал священное спокойствие Пэлл-Мэлл. На шум прибежал швейцар, а Ева Дрейтон вылетела опрометью из машины.
В окнах «Атенеума» через дорогу начали появляться головы любопытных.
— Вы не ушиблись? — воскликнула девушка, и в ее голубых глазах отразилось искреннее беспокойство.
Г. М. только смотрел на нее. Шляпа его упала, открыв взорам крупную лысую голову; он просто сидел на тротуаре и смотрел на девушку.
— Вставайте же, сэр! Вставайте!
— Да, сэр, — умолял швейцар. — Бога ради, вставайте!
— Вставать? — проревел Г. М. так, что его было слышно и на Сент-Джеймс-стрит. — Разрази меня гром! Да как же я встану?
— А что с вами?
— Я себе задницу свернул, — сказал Г. М. незамысловато. — Я страшно ушибся. Наверное, останусь калекой на всю жизнь.