Только никому не говори. Сборник
Шрифт:
Я вышел в сад. Дом как будто спал, и сад спал. Она услышала голос. Само «существо» в тот момент было невидимо, но голос прозвучал. Она оделась, спустилась по ступенькам, обогнула дом и вышла в сад. Она поняла, где находится могила, потому что увидела… да, но куда же Анатоль положил камень?.. О блаженные, чистейшие снега Покрова!
Было по-прежнему темно и тихо, но что-то в туманном мире неуловимо и непоправимо изменялось, нарушалось. Меж деревьями, тяжелыми сучьями яблонь, проявилась тень и заскользила, приближаясь. Существо
ЧАСТЬ III
ЗАГОВОР ЗЛА
Воскресным ноябрьским утром они сидели в кабинете: Саня и три женщины. Две молодых и одна старая. Сквозь стальные решетки виднелись влажные ветви, над ними нависало низкое, цвета птичьего крыла, сизое небо.
Женщины жаждали развязки, как глотка живой воды — воды, которая очистит дом профессора от скверны. А наследник нуждался в них еще больше — в жажде облегчить наконец душу.
— Лицо в зеркале — вот чем поразил меня Генрих. Но я тогда не осознал, что ситуация перевернулась. Точнее, я ее воспринимал перевернутой. И мужчина в тумане действительно в некотором роде плод воображения…
— Ничего себе «плод»! — воскликнула Настя.
В некотором роде, я сказал.
— Но ведь убийца существует.
— Существует.
— Кто? — громогласно выпалила Юля, не выдержав напряжения.
После паузы (женщины глядели на него с бессознательным сочувствием) Саня сказал:
— Владимир.
— Не может быть! — возразил кто-то. — У него железное алиби! Как он мог…
— Он не убивал.
Опять пауза, которую тихонько нарушила тетка:
— Сань, выкладывай, полегчает.
И он «выложил»:
— Вашим шнуром Любовь задушила Нину Печерскую.
Допрос.
— Из показаний Викентия Воротынцева явствует, что первоначальный капитал, на котором основана фирма, добыт, скажем обтекаемо, путем нелегальным. Подробности меня не интересуют (этим занимается мой коллега). Меня интересует убийство. Ваша жена была в курсе и держала вас в руках, так?
— Что значит «держала»? Разоблачать она меня не собиралась, ее все это устраивало.
— Тем не менее, весной этого года у вас возник замысел избавиться от нее.
— Нет!
— На очной ставке вас опознал знакомый Воротынцева Зураб Кокнадзе, у которого вы приобрели наган.
— Для защиты от рэкетиров… нам угрожали!
— Вот как? Тогда объясните, почему вы скрыли факт покупки от своего компаньона.
— А я вообще человек скрытный.
— Вижу. Вскроем. Кокнадзе утверждает, что вы выразили желание приобрести пистолет с глушителем. Зачем?
— Не люблю шума.
— Примем к сведению. С какой целью вы принесли домой 12 октября 55 тысяч и положили в незапирающуюся тумбочку?
— Эти деньги должны были пойти на аренду квартиры.
— Так вы сказали покойной
— У меня нет данных. Мне позвонили на работу по телефону и назначили встречу у Манежа. Никто не явился.
— И вам по телефону назвали сумму взятки?.. Придумайте что-нибудь похитрее. Никакого звонка, никакой встречи у вас не было. На другой день после убийства Печерской вы в панике бросились на Сретенку.
— Вы этого не сможете доказать.
— Докажу. Вышеперечисленные факты получают свое объяснение только под таким углом: умышленное подготовленное убийство.
— Все было не так.
— Все получилось не так. Рассмотрим, как получилось.
За решетками кабинета слегка просветлело, пролетела ворона с пронзительным воплем; все вздрогнули.
— В конце концов майор его «расколол», — говорил Саня, — но после отчаянного сопротивления. Он боялся Любы, потому что чувствовал в ней силу и решительность пойти на все, до конца. «Шеф» блестящий организатор, но не исполнитель. Так, он не смог «устранить» меня, хотя возможностей было более чем достаточно.
— Ну, не знаю, — протянула тетка. — По-моему, он пришел ночью в сад, чтоб убить тебя.
— Он не может, как он выразился, «физически». Мечта, замысел, заговор: соблазн свободы через убийство созревал подсознательно. И все же не знаю, решился бы он на него, кабы не толчок — смерть сына.
— Любаша убила его сына? — изумилась Настя; изумились все три женщины.
— Не совсем так… но косвенно. Тетя Май, вы как-то упомянули про страшное чувство неполноценности, которое может превратиться в натуральную манию у некоторых женщин. Помните наш другой разговор? Донцовы любят друг друга, как вы когда-то с мужем…
— Не надо.
— О, совершенно, конкретный случай. Вы привели пример: шефу позвонили вечером, он ушел по срочному делу, забыв шарф. Она побежала за ним, якобы заботясь…
— Помню. Мы были на кухне, она сразу ушла.
— Это случилось шестого октября. Ребенок опять заболел (он перебаливал с лета). В репликах мужа по телефону, в интонации она уловила тревогу, что-то личное, подтверждающее давние догадки: он ускользает от нее. Машина была в ремонте. Они ехали на метро…
Он вспомнил, как выслеживал бизнесмена… вагонное, стекло, «Колхозная», Сретенка, подворотня, кусты акации, гараж, лицо в окне второго этажа, больничный дворец через гул Садового кольца…
— Короче, она убедилась, увидев «счастливое семейство». И на другой день опять явилась на Сретенку.
— Зачем? — выдохнула Юля.
Допрос.
— Поскольку соседи из дома номер семнадцать по улице Сретенке опознали вас (и Печерскую — по фотографии), вы не сможете далее отрицать связь с нею. Когда и при каких обстоятельствах началась эта связь?