Только один закон
Шрифт:
* * *
В пяти сотнях ярдов восточнее того места, где спал Девлин, трое мужчин сидели под натянутым между пальмами куском голубого брезента. Мужчин с уверенностью можно было отнести именно к тем, от кого генерала Крэнстона охранял мастифф, держа на почтительном расстоянии от дома. Это были те самые «придурки», о которых говорил Крэнстон – опустившиеся, нищие туземцы, постоянно пополняющие собой население преступного мира. Не обремененные никакой собственностью, они не вписывались в современную жизнь. Это были опасные люди.
Троица устроилась на узкой полоске земли, примыкающей к пляжу. Раньше здесь располагалась
Глава 3
На следующее утро Девлин проснулся на рассвете. Сел на кровати, посмотрел через двойные стеклянные двери комнаты и почувствовал себя лицом к лицу с голубой необъятностью Тихого океана. Комната была удалена от береговой кромки не более, чем на двадцать ярдов. Двери выходили на деревянную террасу и зеленый газон. Виднелась череда палисандров, нагромождение лавовых глыб, полоска девственно-белого песка, а дальше мерно колыхалась голубая вода океана. В небе разгоралось рассветное зарево, возвышались над водой островки кораллового рифа.
Рваная гряда темных дождевых облаков уходила на восток, подгоняемая мощным пассатом. День обещал быть солнечным.
Девлин вскочил, немного размялся, сходил в прихожую за саквояжем, оставленным с вечера на низком туалетном столике, вынул нейлоновые плавки, шорты и футболку. Через минуту он был полностью облачен. Поистине, одевание – дело нехитрое на островах. Утренний воздух еще свеж и прохладен, но шорт и майки вполне достаточно, чтобы не окоченеть.
Сдвинув в сторону дверную створку, Девлин ступил босыми ногами на деревянный настил террасы, которая тянулась вдоль всего западного крыла дома. Крэнстон уже сидел за столиком, выставленным наружу прямо напротив двери, ведущей в главный зал. Нацепив на нос очки от дальнозоркости, он читал утреннюю газету. Жестом предложил Девлину сесть на соседний стул и позавтракать папайей и кофе.
Пока Крэнстон потягивал из запотевшего стакана холодный фруктовый сок, Девлин съел кусок плода папайи и выпил чашечку кофе марки «Кона». Генерал решил продолжить прерванный вечером разговор.
– Что ж, с вашего позволения, я доскажу то, чего не договорил вчера.
Девлин кивнул и сосредоточился.
– Продолжайте.
– Вчера
– Да.
– Куча бюрократического дерьма, не больше. Все они держатся только за свою задницу. Уж поверьте мне, я хорошо знаю, как это делается.
– Я вам верю.
– Хорошо.
– Кстати, я и не ожидал почерпнуть из отчета больше, чем узнал. Что можете мне рассказать вы?
– О чем конкретно?
– Как получилось, что Билли оказался бездомным лоботрясом, слоняющимся по Большому острову? Человеком, на которого всем наплевать.
Крэнстон сразу же ощетинился.
– Мне не наплевать.
– Кому еще?
– Не знаю, кому еще. Возможно, его сестре. Но здесь, наверняка, больше не найдется людей, кому небезразлична его судьба. Во всяком случае, полиции нет до него никакого дела. Кажется невообразимым, что Билли докатился до такого, не так ли?
– Так.
– Вы его знали другим?
– Тогда он был героем, – согласился Девлин.
– Он действительно был героем, мистер Девлин. А герои встречаются не так уж часто. – Крэнстон снова отпил из стакана и продолжил: – Его геройство ушло в никуда. Если человек потихоньку, но неуклонно катится вниз день за днем, год за годом, то в конце концов оказывается на самом дне.
Девлин опять кивнул, соглашаясь с генералом, и ждал самого рассказа.
Наконец Крэнстон нарушил затянувшееся молчание.
– После войны, после освобождения из плена, он попытался наладить, упорядочить свою жизнь. Опять вернулся в школу на материке, но учеба продолжалась недолго. Он говорил, что не может находиться в помещении, где много людей. Будто бы ему нечем дышать. Он учился в Лос-Анджелесе. Когда дело не пошло, уехал в Санта-Фе, совсем недалеко от Лос-Анджелеса. Устроился фотографом. Получал гроши. Какое-то время жил с индианкой-навахо, но вскоре она его бросила. Думаю, именно тогда он начал здорово поддавать. Да и другие вещи...
– Какие другие?
– ...Я получил тогда от него письмо, оно было, словно из задницы, вы даже не поверите. Целые страницы оказались исписаны крупными печатными буквами, слова плясали, строчки сползали до нижнего края листа. Какие-то дикие рисунки. Пятна крови и грязи. Я решил, что он докатился до ручки. Ума не мог приложить, как поступить, что делать. Я отправился в Санта-Фе, чтобы разыскать сына.
– Ну и?..
– Безуспешно. Он к тому времени уехал. Я нашел прицеп, в котором он жил. Выяснил, что разрыв с индианкой оказался для него тяжелым ударом.
– Что-нибудь еще?
– Да нет, собственно. Его друзья не очень-то охотно рассказывали подробности. Но я уверен, что эта женщина ранила его в самое сердце. С тех пор он исчез.
– Надолго?
– Почти на год. Здесь он объявился в начале восьмидесятых. Его мать была тогда еще жива. Она встретила Билли так, словно ничего не произошло. Он каким-то образом сумел собрать волю в кулак и вел себя почти, как нормальный человек. Он сдерживался, ему удавалось подавлять бурю чувств, бушевавшую в душе. Можно сказать, что он ходил по лезвию бритвы. Но какого черта? Мать приняла его таким, какой он есть, мне тоже пришлось смириться. Не мне было звонить во все колокола. А что я мог сделать? Встать и заявить: «Смирно, солдат! Мне нужен отчет о твоем здоровье. Заполни-ка форму N 0600. Сдашь кровь и мочу на анализы, а мы посмотрим, что за болячка у тебя внутри». Нет, я не мог вмешиваться в действия актеров. Больше всего мне было жаль его мать.