Только одна ночь. Ошибка прокурора
Шрифт:
– Странно, – удивленно тянет Ольга. – Ты не заболела, систер. Тут же ни ветерка!
И подойдя к моему вагону, просит проводницу.
– Присмотрите за ней, пожалуйста!
«Да не надо за мной смотреть! Просто оставьте в покое», – огрызаюсь я мысленно. Нервы шалят от навалившихся проблем и от чувства надвигающейся беды. Усевшись на свою полку, выглядываю в окно, пытаясь в толпе вычислить людей Извекова. Но все тихо и мирно.
«Не паникуй», – приказываю сама себе. – «Ты справишься. Главное, добраться до Шанска!»
И
«Приятные хлопоты!» - улыбаюсь я, кладя руку на живот. – «Мы справимся, котенок!» - мысленно разговариваю с ребенком. И как только поезд отходит от перрона, выдыхаю.
– «Все. Я спасена!»
«Его сегодня выпустили. Ты успела удрать?» – приходит сообщение от Рады.
«Да, уехала из города», – отвечаю осторожно. Вполне вероятно, ее телефон прослушивается. Поэтому в Шанске я первым делом покупаю новую симку и, вызвав такси, еду по знакомому адресу.
С заднего сидения автомобиля разглядываю город, в котором часто бывала в детстве. Немного изменился, конечно. Стал красивее и чище. Вон все купеческие дома в центре заново покрашены. И ларьков дурацких на площади нет.
– У нас тут хорошо летом, - тараторит миловидная женщина-таксист. – Речка рядом. Воздух свежий. А вы в отпуск, да? – улыбается мне в зеркало заднего вида.
– Нет, насовсем переехала, - отвечаю вежливо.
– Вот и хорошо, - радостно кивает мне она. – Нам тут хорошие люди нужны!
Машина тормозит у синих ворот, которые еще когда-то красил мой дед. Дергаю ручку, сгорая от нетерпения.
– Погоди, девонька, – останавливает меня женщина-водитель. Выходит со мной.
– Твою ж мать! – оглядев двор, виднеющийся из-за накренившегося забора, присвистывает изумленно. И матерится витиевато. С чувством. – Куда тебя отвезти? Есть где остановиться?
В ужасе смотрю на двор, полностью заваленный бытовым мусором. Бездумно таращусь на гору голубых, розовых и черные пакетов, возвышающуюся по всему бабушкиному домовладению и нависающую одним боком над простеньким деревянным забором. Даже войти в калитку невозможно!
«Ой мамочки! – захлестывает меня страшная паника. Руки трясутся, сердце колотится как сумасшедшее, а ноги подгибаются от накатившего отчаяния и безнадеги. – Это же не спонтанная свалка, а специально кто-то устроил! Сколько же машин здесь разгрузили? И кому это понадобилось?»
Ребенок толкается, выводя меня из оцепенения.
«Должен быть выход, - положив ладонь на живот, пытаюсь сосредоточиться. – Все будет хорошо,, малыш, - глажу выпирающую маленькую пяточку. – Сейчас устроимся в гостинице и решим, что делать дальше! Прорвемся, родненький!» - успокаиваю
Мысленно перебираю бабушкиных подруг и знакомых. Но никого даже вспомнить толком не могу. Все. Приехали! Я одна в чужом городе. Беременная и бездомная.
– Что же теперь делать? – охаю я. Приехала, называется! Возвращаться домой – тоже не вариант. Родители ясно дали понять, что помогать с нагуляным ребенком не собираются. И лишний рот в панельной двушке никому не нужен.
Тогда-то я и засобиралась в Шанск. Даже представляла, как буду жить в бабушкином доме, и никто мне будет не нужен. На жизнь и на приданое ребенку как-нибудь заработаю. За квартиру платить не надо…
А теперь что же получается?
Как завороженная, смотрю на гору мусора и оглядываюсь по сторонам. Может, у соседей узнать. Наверное, кто-то видел номера машин или людей.
– Поедем, детка, отвезу тебя по другому адресу, – мягко предлагает женщина-таксист.
– А мне некуда ехать, – поворачиваюсь к ней и чуть не плачу. – Я в наследство вступать приехала. Единственная наследница. Бабушка на меня завещание оставила.
Дорогие мои! Подписывайтесь на автора, забирайте книгу в библиотеку, ставьте лайки. Мой муз ждет вашей активности!
Глава 2
– Совсем некуда? – уточняет моя собеседница. Миловидная женщина под пятьдесят. С короткой стрижкой и внимательными карими глазами. Чуть полноватая, фигуристая. И как водитель – просто класс!
– Может, тут кто квартиру сдает? – отвечаю вопросом на вопрос. – Я бы сняла. Все равно это безобразие я так не оставлю. Надо делать что-то, – выдыхаю я, еле справляясь с волнением. На глаза наворачиваются слезы. Голос дрожит. Еще тот боец. Только на шестом месяце беременности.
– Надо подумать, – серьезно кивает женщина. – В любом случае тут нам оставаться нельзя, – обводит она взглядом пустой квартал.
Осматриваюсь по сторонам и я. Богатая улица. Ничего не скажешь. Дома все как на подбор из красного кирпича. С башенками и эркерами. На острых шпилях, похожих на французские, высятся флюгеры. А на окнах близлежащих домов колышутся занавески и жалюзи. Неужели за нами кто-то наблюдает? Тогда почему никому нет дела?
– Едем, девочка, – торопит меня таксистка.
– Может, кто-то выйдет? – тяну я наивно.
– Нет, даже не надейся. Тут такой гнилой народец живет. Не повезло тебе с соседями, – усмехается она.
– Да я понимаю, – киваю на кучу мусора.
– Я, кажется, придумала, куда тебя отвезти, – с азартом выдыхает женщина, садясь за руль.
– Куда? – охаю я бессильно. Уже устала. Спина ноет, малыш брыкается. А на дворе хоть и полдень, но, кажется, ото всюду веет враждой и безнадегой.