Только одна ночь
Шрифт:
– Значит, он не бросится Фриланду на грудь, заливая рубашку слезами и жалуясь на то, что девушка обманула его с большим плохим мистером Дейдом? Отличная работа! Я тебя недооценил.
– За это тоже стоило бы извиниться. – Я отхлебываю вина. Неловкий молодой журналист вещает правдивые истории о Stranger Danger.
– Ты права, ты права, – говорит Том. – Прости. Но это не меняет смысла того, что я говорю. Никто не заставляет тебя ничего делать, но не отказывайся от отношений из вредности.
– Ты опять это делаешь.
– Что делаю?
– Недооцениваешь меня. Неужели ты и впрямь полагаешь, что я не вижу тебя насквозь?
– Это несправедливо… по крайней мере, не совсем справедливо. Я действительно хочу, чтобы ты наслаждалась своим романом, потому что ты мне нравишься. Мои извинения и советы так же законны, как твой гнев и обвинения. Но в какой-то момент тебе придется признать, что между нами существует некий симбиоз. Если я посоветую тебе следовать зову своего сердца и ты послушаешь меня, то все только выиграют. Да, мои мотивы в большинстве своем эгоистичны, но этом ничего не меняет.
В этом весь Том – вертится, как уж на сковородке.
– Тебе нужны еще договоры с Maned Wolf, да?
– Ну, не надо так торопиться.
Я начинаю смеяться, ничего не могу с собой поделать.
– Я больше не желаю слышать о той ночи, когда ты увидел… не хочу говорить о том, как то платье… – Я краснею и скрежещу зубами, злясь на себя за смущение. – Просто никогда больше не упоминай об этом, хорошо? – в итоге выдаю я.
– Никогда, – поспешно уверяет он меня. – Я обещаю.
Мне хотелось бы заставить его пообещать, что он и думать об этом тоже не будет. Я могла бы потребовать с него это, но слишком устала от лжи и обмана. Я знаю, что Том много раз воскрешал в памяти этот момент. И в своих фантазиях он не был таким честным. Я знаю, что, стоит ему теперь посмотреть на меня, и в его мозгу невольно возникает тот образ. Я ежусь от унижения, но, по крайней мере, унижение реально. Впервые в жизни я способна признать свои истинные чувства, а не скрывать их под благопристойными эмоциями.
– Я не закончила роман с мистером Дейдом. И не планирую делать это.
– Скажешь мне, если и когда соберешься? Чтобы я мог приготовиться сам и подготовить фирму?
– Я обещаю, – говорю я, передразнивая его.
И практически вижу, как Том улыбается.
– Ты настоящее сокровище, Кейси.
– До свидания, Том.
Я вешаю трубку.
По телевизору тестируют детей. Журналист утверждает, что эти тесты доказывают: даже самый ответственный ребенок примет приглашение незнакомца при правильном стимуле и достаточно гладкой лжи. Дети импульсивны, говорит журналист. Если к ребенку подходит хорошо одетый обаятельный взрослый и начинает говорить с ним властным тоном, он откликается. Он забывает, чему его учили, забывает обо всех предупреждениях и идет за незнакомцем навстречу опасности.
Я смотрю на мужскую сорочку, которую ношу в качестве ночной рубашки, и чувствую себя таким ребенком.
Глава 15
Вечер тянется бесконечно. Около одиннадцати я погружаюсь в беспокойный сон. Меня мучают запутанные, тревожные сны.
В одном из них я сижу в лимузине с Дейвом… только он привидение; предметы просвечиваются сквозь него.
– Я убила тебя? – спрашиваю
Он расплывается в широкой улыбке.
– В этом мире так много страхов, – со смехом говорит он.
Только это не его смех; он говорит голосом моей сестры. Я в панике отодвигаюсь в другой конец салона и пытаюсь открыть дверцу, но она заперта.
– Глупо. – Она шепчет мне прямо в ухо, хоть Дейв и не сдвинулся с места. – Не меня тебе надо бояться! Это как бояться себя саму!
– Я не такая, как ты, – говорю я ей, Дейву, каждому, кто слышит меня.
– Правда? – задорно усмехается привидение. – Скажи это мистеру Дейду.
Все мои сны похожи на этот. Кошмары и призраки, схватки с невидимыми противниками. Я несколько раз просыпаюсь, замотанная в простыни, как будто билась с кроватью. И только после двух часов ночи мой утомленный разум избавляется от жутких образов и позволяет мне провалиться в глубокий, продолжительный сон.
В следующий раз я просыпаюсь под звуки классической музыки. Это мой будильник конечно же. Мне легче вступать в новый день под плавные переливы сонаты, чем под неожиданный визг электрогитары. Я позволяю себе полежать с закрытыми глазами, наслаждаясь музыкой. Это «Барокко» композитора семнадцатого века Томмазо Альбинони, моя излюбленная часть пьесы. Звук низкий и заманчивый, декадентский до греховности. Я ощущаю рубашку Роберта на своем теле, с губ срывается сладостный стон удовольствия, я глубоко вдыхаю через нос…
…и чувствую аромат свежего кофе.
Я медленно, со страхом открываю глаза. На прикроватном столике, рядом с будильником, стоит дымящаяся чашка.
Вторую держит в ладонях Роберт Дейд.
Я не двигаюсь, не сажусь, не произношу ни слова. Я думаю о ночных снах и кошмарах, которые одолевали меня несколько часов назад. Это не похоже на сон, но в то же время не может же он в самом деле сидеть здесь, в темно-сером кресле моей спальни, с одной из моих керамических чашек в руках.
– Ты ведь знаешь, что он венецианец, – кивает Роберт на мой будильник.
– Извини?
– Альбинони. Он из Венеции. Очень мило, если вспомнить, где мы познакомились.
Я натягиваю одеяло до подбородка.
– Как ты сюда попал?
– Если ты помнишь, я умею пользоваться отмычкой.
– У меня охранная система.
– Я знаю. Моя компания ее установила.
– Роберт, ты не можешь просто взять и…
– Ты же сама сказала, что я могу прийти через несколько дней. Несколько дней прошли.
Я перевожу глаза на часы.
– Верно, – соглашаюсь с ним я. – А еще сейчас семь тридцать утра.
Он вздыхает и отхлебывает кофе.
– Знаешь, как трудно мне было держаться в стороне все выходные? Зная, что у него все еще есть ключи от твоей квартиры? Зная, что он в любой момент может прийти и отомстить за все?
Музыка продолжает играть. Плавная мелодия помогает мне сохранять спокойствие.
– Дейв не психопат. Он мужчина, которому сделали больно. Вот и все. Он вернул мне часть этой боли и теперь движется дальше.
Он внимательно изучает свой кофе, наклоняет его, как сомелье наклоняет бокал вина, выясняя его возраст и качества.