Только по приглашениям
Шрифт:
Она перегнулась через меня — ее грудь задела мое плечо, отчего я смущенно покраснела, — и одним кликом открыла окошко на компьютере. Увиденное на экране сначала показалось мне какой-то бессмыслицей. Оно было похоже на фотографию языка. Снимок языка крупным планом, высунутого в сторону камеры. Потом изображение вдруг стало шире, и у меня екнуло сердце.
Это был язык. Мой язык. Это была я. Мои полуприкрытые глаза. И я смеялась.
— Откуда ты их взяла? — спросила я, оглядываясь через плечо.
— Просто смотри, — скомандовала она.
Я
Пока я смотрела на свое лицо, меня накрывали ужас и стыд. На фотографии моя голова была откинута назад, и казалось, будто я стону от удовольствия, а на самом деле меня вот-вот должно было стошнить. Я выглядела как шлюха, пьяная проститутка, которая заманила парня в лес и там его соблазнила.
— Почему... почему ты мне все это показываешь? — пролепетала я, когда слайд-шоу пошло по второму кругу. Я отвернулась — от нее, от экрана, от правды своего поступка.
— Потому что я хочу, чтобы ты поняла, насколько серьезным будет мое предложение, — сказала Наташа. Она схватила кресло на колесиках и развернула его так, что я оказалась к ней лицом. Вцепившись ладонями в его ручки, она подалась вперед и уставилась в мои глаза.
— Ты же понимаешь, что означают эти фотографии? Осознаешь, что стоит мне захотеть, как ты вылетишь отсюда пробкой?
Уголки моих глаз защипало от слез. Конечно, она права. У нее есть фотографические доказательства того, что я нарушаю очень серьезные правила школы. А что еще хуже: все выглядит так, будто мы с Уиттакером одни этим занимаемся. Хотя в ту ночь в лесу поблизости находился еще десяток людей, но ни один человек не попал на эти снимки.
— Почему ты это делаешь?
Что со мной не так? Я ведь поверила ее словам, что она хочет быть моей подругой. И когда я стала такой доверчивой?
— Потому что мне надо, чтобы ты кое-что для меня сделала, — выпрямившись, заявила она.
— И что же?
Я уже и без того стала ее слугой по договору. Теперь в наши отношения надо было включить шпионаж?
— Ноэль Ланг со своими подругами ответственна за исключение Лиэнн из школы, — сказала Наташа. — Они ее подставили.
Ее обвинение не удивило меня. В тот день, когда Наташину соседку, Лиэнн Шор, вывели с территории школы, поскольку своим списыванием она нарушила кодекс чести Истона, Наташа обвинила Ноэль в том, что та как-то на это повлияла. Я находилась во дворе, когда она бросила эти слова ей в лицо. Но тогда посчитала Наташу сумасшедшей.
— Откуда... откуда ты знаешь? — пролепетала я.
— Просто знаю, — отрезала Наташа. — Проблема в том, что у меня нет доказательств. И тут в игру вступаешь ты.
Господи, нет. Нет, нет, нет. Пожалуйста, скажите мне,
— А поскольку ты теперь наша новая уборщица, у тебя есть неограниченный доступ в их комнаты, — продолжила Наташа. — Я хочу, чтобы ты нашла нужное мне доказательство. Чтобы ты обыскала все их вещи. Они должны были что-то сохранить. Они помешаны на трофеях. Найди мне то, что позволит припереть их к стенке.
Я уставилась на нее. С волос на шею мне падали ледяные капли.
— Я... я не могу этого сделать, — произнесла я.
Я же все потеряю. Они узнают и вышвырнут меня из Биллингса. Они больше не будут со мной разговаривать. И все, над чем я так трудилась, испарится в один миг.
А кроме того, Ноэль убьет меня. Так всегда было.
— Нет, можешь, — с усмешкой возразила она. — Если только ты не хочешь, чтобы эти снимки отправились по почте декану, совету, каждому учителю и ученику в школе.
Я снова взглянула на экран. Язык Уиттакера скользил по моему горлу. Я ощутила во рту привкус желчи. Попыталась сглотнуть ее, но не смогла. Глаза снова защипало от слез. Эти фотографии означают мой конец. Конец моей жизни и моего будущего. Разве она этого не видит?
— Я думала, мы подруги, — беспомощно проговорила я. Может, чувство вины на нее подействует? Я хваталась за любую соломинку.
— Ах! Как это мило! — прощебетала Наташа. — Так мы поняли друг друга?
Я уставилась на нее жестким взглядом. В ее глазах не было ни капли сожаления или неуверенности. Это все неправильно. Наташа должна быть моралью Истона. По крайней мере, так ее однажды окрестила Ноэль, а Наташа, похоже, очень гордилась этим званием. Сейчас же она втайне делала компрометирующие снимки своих друзей и шантажировала ими. И в чем здесь мораль?
Помимо этого, она еще числилась президентом клуба Молодых Республиканцев. Судя по тому, что я читала или слышала на протяжении своей жизни, таким списком мог бы гордиться любой политик.
— Рид? Я задала тебе вопрос.
У меня дрожали руки. Я не могу этого сделать. Только не после того, что для меня сделала Ноэль. И того, что она могла забрать.
Но Наташа могла лишить меня большего. И сейчас я глядела на доказательство тому.
Идеальная ситуация, когда все окажутся в проигрыше.
— Да. Мы поняли друг друга, — ответила я.
— Хорошо. А теперь ложись спать, — сказала Наташа, любезно выключив слайд-шоу. — Впереди тебя ждет много работы.
***
На следующее утро, пока я методично выполняла одно дело за другим, в моей голове крутился миллион разных вещей. По какой-то причине все ученицы сегодня встали рано и уже покинули свои комнаты. Так что я могла заправлять постели, не пытаясь терпеть злобные комментарии или подробные инструкции. Все то время, пока я находилась в комнате Ноэль и Арианы, у меня внутри, как заевшая пластинка, звучал голос Наташи.