Только ради любви
Шрифт:
— Не надо клеветать на себя, — мягко сказал Айвес. — Твой дядя был самовлюбленным негодяем, а твоя мать — безрассудной и даже бессердечной женщиной, но ты совсем не похожа на них. Ты смелая, преданная и ласковая. Мне порой трудно поверить, что в тебе течет кровь Сковиллей.
У Софи перехватило дыхание, мысли о рубиновой булавке и желании поймать убийцу мгновенно исчезли. Впервые с тех пор, как она обвинила его в женитьбе ради мести за своего брата, они снова коснулись этой темы. Оба знали, что ничего не забыто, и это тяготило их. И Софи была готова
Она с болью и надеждой смотрела в глаза любимого и, решив наконец все выяснить до конца, выпалила:
— Ты женился на мне, чтобы совершить возмездие за то, что случилось некогда с твоим братом?
Грустная улыбка появилась в уголках рта Айвеса. Он медленно покачал головой и ответил вдруг охрипшим голосом:
— Клянусь тебе, милая, честью джентльмена и всем, что мне дорого! Ни смерть Роберта, ни роль твоей матери в его самоубийстве не имеют ничего общего с причинами, по которым я женился на тебе.
Ей следовало бы удовлетвориться его ответом, но эти слова оставили странное чувство неясности. Она ведь точно знала, почему Айвес женился на ней, — женился, чтобы уберечь ее от скандала и в то же время получить наследника.
Софи выдавила улыбку.
— Благодарю. Не слишком приятно думать, что меня наказывали за то, чего я не делала.
— Так ты относишься к нашему браку? — наигранно весело спросил Айвес. — Как к наказанию?
Ком встал в горле у Софи, но она справилась особой.
— Нет, милорд, не как к наказанию.
Айвес выдержал паузу, надеясь, что жена продолжит и даст возможность понять, что происходит в ее милой головке.
Молчание тяготило Софи, и она тихо сказала:
— Вы были очень добры ко мне и моей семье. Я безмерно благодарна вам.
Айвес не мог скрыть своего разочарования. Благодарность — это совсем не то, что ему нужно.
— Тогда я должен быть удовлетворен. Я ведь не хотел, чтобы ты была несчастна.
Софи печально смотрела на него, страстно желая узнать, чего же муж в действительности хотел от нее, но не произнесла ни слова. Жизнь с Саймоном многому ее научила, и теперь Софи знала, что иногда правда разрушает все иллюзии и не оставляет абсолютно никакой надежды. Может быть, пока лучше не знать, что чувствует к ней Айвес, как относится к их браку, и продолжать мечтать, что однажды он полюбит ее, и надеяться, что их связывает нечто большее, чем желание лорда иметь наследника.
Не желая больше говорить на эту тему, Софи вернулась к прежней:
— Я верю, если ты подумаешь, то согласишься, что именно я должна закинуть удочку Гримшоу.
Она во многом была права, и Айвес не мог отбросить ее аргументы, как бы ему ни хотелось. Он с большой неохотой признал, что именно Софи гораздо легче будет осуществить их план.
Но даже понимая это, Айвес не мог смириться с мыслью о том, что любимая может оказаться в опасной близости к Лису.
— Твои доводы справедливы, — нехотя признал он, — но черт возьми, Софи! В такой игре всякое может произойти. Я не допущу, чтобы с тобой
Конечно, это еще не объяснение в любви, но Софи уже готова была растаять. Будущее вдруг показалось более ярким и радостным, и, просияв от радости, Софи мягко сказала:
— Ничего со мной не случится, потому что ты этого не допустишь, верно?
— Конечно, — согласился Айвес, сгорая от желания заключить жену в объятия.
— Так мы решили? — осторожно спросила Софи. — Я начинаю искать встречи с Гримшоу?
Айвес понимал, что у него больше не осталось ни одного довода, но не согласился признавать поражение и проворчал:
— Сначала я должен обсудить это с герцогом Роксбери.
Посмотрим, что он скажет Если Софи и показалась странной необходимость в совете крестного, то она ничего не сказала. Только стала задумчивой, когда через несколько минут супруги покинули кабинет Айвеса и разошлись по своим спальням.
Герцог, похоже, стал довольно часто вмешиваться в их жизнь. Хотя Айвес не производил впечатления человека, который полагался на других в принятии решений, однако он слишком часто последнее время уходил совещаться с Роксбери, если тот самолично не появлялся на пороге их дома.
Конечно, Айвес был его крестником, но… Но почему имя герцога ассоциировалось у Софи с какими-то сплетнями и старыми скандалами?
Стремясь вспомнить то, что слышала о Роксбери, она рассеянно пожелала мужу спокойной ночи и прошла в свою спальню. С совершенно отсутствующим видом Софи в ночной рубашке села за туалетный столик. Не глядя на свое отражение в зеркале, быстро разобрала сложную прическу, и густые светлые волосы упали на хрупкие плечи.
Роксбери, Роксбери… Что же она о нем слышала? О его огромном богатстве, положении, влиянии в правительстве?
Но каким образом это касается Айвеса?
И тут Софи вспомнила! Много лет назад она слышала, как Саймон назвал герцога главным шпионом и засмеялся с таким злорадством, словно ему каким-то образом удалось сунуть Роксбери носом в навоз. Эдвард тоже хохотал…
Это призрачное воспоминание улетело, едва она услышала, как Айвес открыл дверь, соединявшую их спальни. Он молча прошел в комнату и, подойдя к Софи, обронил:
— Дверь была не заперта.
— Знаю, — тихо ответила она и медленно поднялась, чувствуя, как возбуждение захлестывает ее. — Я не хотела обременять работой плотника.
Айвес загадочно улыбнулся и нежно заключил ее в объятия.
— Это единственная причина — забота о плотнике?
Софи покачала головой и прошептала:
— О нет.., не единственная.
Айвес застонал и прижал ее к себе, его рот жадно захватил губы Софи, и она снова забыла обо всем на свете…
Яркий солнечный свет заполнял комнату. Пегги только что принесла поднос с чаем и тостами, когда Софи наконец проснулась. Откинув назад прядь золотистых волос, она села и слегка поморщилась Айвес был просто ненасытным прошлую ночь. Мечтательная улыбка появилась на ее полных губах.