Только ради тебя

Спрингер Дженис

Она оглядела свое отражение в зеркале. На ней было платье из розового шелка, что так шло ей, выгодно и в то же время ненавязчиво подчеркивая цвет ее глаз. Простая и в то же время элегантная прическа: волосы спадают мягкими волнами на плечи — над прической позже поработает Рид. Минимум косметики — просто чтобы подчеркнуть натуральную красоту и естественный румянец. И простое на первый взгляд, но очень дорогое колье — подарок родителей на совершеннолетие. Ребекка припомнила все, чему ее учила сестра.

Итак, в первую очередь глаза. Ни в коем случае нельзя злоупотреблять

косметикой. Никаких кричащих теней и подводки в сантиметр толщиной, и нельзя злоупотреблять тушью. Должны быть видны глаза, а не слой косметики. Тени спокойных оттенков и подводка должны лишь выгодно подчеркнуть разрез глаз: более темный слой на внешний край века и пару штрихов тушью, чтобы сделать ресницы длиннее. Взгляд должен быть манящим и загадочным. Нечего так презрительно щуриться. Женщина должна смотреть на мир широко открытыми глазами, как бы спрашивая: а что ждет меня дальше? На мужчин действует томный взгляд, как бы изучающий, из-под опущенных ресниц. Никогда нельзя смотреть на мужчину в упор. Нужно наблюдать за ним и, когда он это заметит, широко открыть глаза, как бы от испуга, что твой интерес обнаружили, и отвести взгляд. В этот момент еще можно покраснеть. Правда, прием, чтобы к щечкам приливала кровь, дается, к сожалению, не всем.

Далее улыбка. Мужчин отпугивают женщины с напряженными лицами. Надо улыбаться, но не во все тридцать два зуба. К чему скалиться по поводу и без повода? Улыбаться нужно самой себе. Пусть улыбка будет загадочной, как у Моны Лизы. Ведь сколько времени прошло, даже никто не знает, с кого писался портрет, а ее таинственная улыбка никому не дает покоя. Кто знает, может, она просто улыбалась себе самой?

Осанка. Она играет огромную роль. Нельзя сутулиться — не на школьной скамье, в конце концов. Женщина должна ходить с распрямленными плечами и гордо поднятой головой — тогда даже походка станет другой. Кстати, это раз и навсегда отпугнет от такой женщины неудачников, что просто великолепно. Ни один неуверенный в себе мужчина не посмеет подойти к знающей себе цену женщине.

Не надо плюхаться в кресло, как неуклюжий подросток. Двигаться необходимо плавно, с грацией кошки. Между прочим, сексуальнее всего выглядит вовсе не мини, а свободная и легкая одежда, в которой можно вести себя как захочешь, — она будет подчеркивать изгибы тела и скрывать недостатки. Нужно быть загадкой, королевой, Женщиной!

Ребекка вспомнила сейчас все это и улыбнулась своему отражению — настало время показать себя во всей красе.

— Мяу, — сказала Ребекка. — Кошечка выходит на охоту.

Рид Льюис встретил Ребекку так, как будто они не виделись по крайней мере лет десять. Усадив ее в вертящееся кресло и вручив чашку обжигающего шоколада — любимый напиток Ребекки, — Рид начал расчесывать ее густые блестящие волосы.

— Ты совсем не изменилась. От тебя даже пахнет так же, как восемь лет назад.

— Во-первых, не называй эту страшную цифру, мне начинает казаться, что я уже старуха, а во-вторых, я уже раз двадцать за это время сменила духи.

— Это не имеет значения, — возразил Рид. — От тебя пахнет

цветочным мылом и утренней росой.

— Ты поэт, спорить не стану, но я все равно не понимаю, что за смесь такая: мыло и роса?

— Эх ты, а еще творческая личность! — Рид в шутку дернул ее за локон. — Что бы такое сотворить из твоих волос?

— Без разницы, только пусть это будет что-нибудь такое, после чего я смогла бы без труда расчесаться. Ужасно не люблю лак для волос.

— Ты будешь учить мастера? — притворно возмутился Рид.

— Нет, ну что ты, я тебе доверяю. Пока будешь работать, расскажи, чтобы не терять времени, кто будет на этой мегавечеринке?

— Уф! Оставь свой жаргон. Иначе тебя не пустят на порог банкирского дома. Будут все сливки общества. Ты взяла большую ложку, чтобы их снимать?

— Я взяла кое-что получше. — Ребекка показала фотоаппарат.

— А вот это совершенно лишнее, детка. — Рид нахмурился. — Меня убьют, если прознают, что это я виноват в том, что в известном журнале появились фотки с закрытой вечеринки.

— Я буду предельно осторожна, обещаю. Кстати, к чему такая секретность?

— Ничего удивительного. Соберутся слишком известные в нашем городе личности, будут сплетничать, обсуждать свои дела, отдыхать. Это в духе Марка Фермонта. Он ненавидит прессу. Не будет ни одного случайного человека. Даже слуги и те — проверенные люди.

— А со мной проблем не возникнет?

— Пусть только попробует кто-нибудь возразить — мигом улизну. Будут ходить без причесок.

— Все равно, никак не возьму в толк, чем им помешает парочка журналистов?

— Бэкки, ты уже взрослая, а тебя все еще приходится всему учить. Ну подумай сама: что ж, по-твоему, богачи не люди, что ли? Когда нужна реклама, они организовывают открытые вечеринки, а сейчас им хочется просто расслабиться в кругу таких же, как и они.

— Прости глупую. Ничего страшного в том, что ты меня до сих пор учишь, нет.

— Прощаю. Когда-то я начинал с роли твоего учителя — почему бы им не остаться? Кто еще о тебе позаботится, если не я? Готово! — Рид наконец закончил прическу Ребекки.

— Потрясающе, как, впрочем, и все, что ты делаешь. — Ребекка оглядела себя в зеркале.

На нее смотрела очаровательная молодая женщина, одетая в длинное розовое платье, темно-каштановые волосы каскадом спадали на плечи. Прическа смотрелась естественно и в то же время придавала Ребекке вид роковой женщины.

— Невинность и рок в одном флаконе, — угадал ее мысли Рид.

Дом банкира оказался огромным особняком. Видно было, что в нем проживало не одно поколение Фермонтов. На лужайке возле дома стояли небольшие столики с напитками и легкими закусками, чтобы гости, которым захочется побыть на свежем воздухе, не остались без угощения. Народу прибыло довольно много. В доме же оказалось неожиданно тихо.

— Ничего себе обстановочка, — прошептала Ребекка на ухо своему спутнику. — А где ты будешь работать?

— У меня тут что-то вроде отдельного кабинета. Мои помощники уже там. Не суетись и веди себя естественно.