Только с тобой
Шрифт:
– Открыть меня, имеете в виду?
Он кивнул.
– Так и есть. Для любви и признания. Для дружбы. Доверия. Для целого нового мира, вообще-то.
Потянувшись, я потер шею.
– И что мне делать?
– Смех - хорошее начало, - доктор Петерсен откинулся на спинку стула с улыбкой и снова поднял свой планшет.
– Остальное мы выясним.
– Услышал, что я иду, да?
– встав, я прижал его к своей груди и позволил вылизать лицо, пока чесал ему спину.
Я вошел в гостиную вовремя, увидев, как отчим вскочил на ноги, с места, где сидел на полу. Он встретил меня теплой улыбкой и даже более теплым взглядом, прежде чем спрятал их за своей менее приветливой маской, вероятно боясь моей реакции.
– Привет, - он пошел навстречу, сокращая расстояние между нами. Он был одет в джинсы и рубашку поло, но снял ботинки, показав белые носки с красной полоской вдоль пальцев. Его волнистые волосы, цвета старой монеты, были длиннее, чем я когда либо видел у него, а на лице темнела щетина.
Я не двигался, мысли роились. На мгновение, Крис посмотрел на меня так, как смотрит доктор Петерсен. Как Ангус.
Как отец в моих снах.
Не выдержав, я воспользовался секундой, чтобы наклониться поставить Счастливчика на пол, и сделать глубокий вдох. Выпрямившись, я обнаружил, что Крис протянул мне руку.
Почувствовав знакомое покалывание осознания, я посмотрел за плечо Криса и обнаружил Еву, стоящую в дверях кухни. Ее взгляд встретился с моим, мягкий, нежный и полный любви.
Кое-что в нем радикально изменилось. Его добродушное приветствие заставило меня вспомнить, как мы общались несколько лет назад. Было время, когда Крис не был столь формален со мной. Время, когда он смотрел на меня с любовью. Я сам попросил его прекратить. Он не был моим отцом. И никогда им не станет. Я знал, что для него я лишь довесок к моей маме. Не нужно мне притворство. Ему до меня нет дела.
Но вместо этого, он прикидывался, казалось, что ему все равно.
Я пожал руку, а затем притянул его в легкое объятие, хлопнув осторожно, но крепко по плечу, прежде чем отпустить. Он задержался, и я замер, мой взгляд устремился к Еве.
Она жестом показала, будто наливает мне напиток, а затем ушла, чтобы принести мне бокал.
Крис отпустил меня, отступив и откашлявшись. Его глаза за золотой оправой очков блестели от выступивших слез.
– Вторник - день свободной одежды?
– спросил он угрюмо, глядя на мои джинсы и футболку.
– Ты работаешь слишком усердно.
Ваша жена слушает вас, Гидеон. Она верит вам. Я слушаю, и верю.
Мой отчим тоже поверил мне. И это дорогого стоило ему. Я увидел боль, с которой он живет. Та же боль, что я ощущал некоторое время назад. Отдаление от Евы было словно смерть во время жизни, хотя наши отношения были все еще новы. Крис был женат на моей матери почти два десятилетия.
– У меня была назначена встреча с терапевтом, - пояснил я. Обычные слова звучали чуждо, словно психически больной человек делился во всеуслышание своей проблемой.
Он тяжело сглотнул.
– Ты с кем-то видишься. Это хорошо, Гидеон. Рад слышать.
Ева появилась с бокалом вина в руке. Она передала его мне, задрав подбородок и подставляя губы. Я поцеловал ее, задержавшись подольше, чтобы насладиться сладким моментом.
– Голоден?
– спросила она, когда я отпустил ее.
– Ужасно.
– Тогда пошли.
Я смотрел ей вслед, пока она шла на кухню, разглядывая как капри обтягивают ее пышную попку. Она была босиком, светлые волосы мягко качались у плеч. Помимо какого-то блеска на губах, она была без макияжа и невероятно привлекательна.
Она усадила нас ужинать за кухонный остров, разместив Криса и меня со стороны барных стульев, а сама встала напротив нас и ела стоя. Она была расслабленной и будничной, как и созданная ей атмосфера.
Три свечи наполняли воздух ароматом чего-то цитрусового и пряного. Обед состоял из салата со стейком, горгондзолой, нарезанным кольцами красным луком, красным и желтым сладким перцем и приправы из уксуса, прованского масла и пряностей. Хрустящий хлеб, пропитанный чесночным маслом, теплился в корзинке с салфеткой, а бутылка красного вина ждала, чтобы наполнить до края наши бокалы.
Я наблюдал за ней, когда она, покачиваясь в такт музыке, ела и беседовала с Крисом о пляжном домике в Аутер Бэнкс. На мгновение я вспомнил, каким был пентхаус до ее переезда. Я здесь жил, но не мог назвать это место домом. На каком-то подсознательном уровне, я знал, что она приедет ко мне, когда купил место. Оно ждало ее, как и я. Мы нуждались в ней, чтобы в нас вдохнули жизнь.
– Завтра вечером на обед я приду с твоей сестрой, Гидеон, - сказал Крис.
– Она очень взволнована.
Ева нахмурилась.
– Какой обед?
Его брови поползли вверх.
– Твоего мужа будут чествовать за щедрость.
– Серьезно?
– ее слегка охмелевшие глаза округлились.
– Будешь произносить речь?
Забавляясь, я сказал:
- Как правило, этого и ждут, да.