Только звезды нейтральны

Михайловский Николай Григорьевич

Поняв, что советских моряков не сломить, гитлеровцы выдворили Земскова с командой в нейтральную страну, и те прибыли домой, горя нетерпением взять в руки оружие. Но судьбе было угодно распорядиться по-иному. Ведь и в те дни не миновала надобность в рыбацком труде…

Я познакомился с Земсковым студеным днем 1942 года. Его траулер КИМ только что возвратился с моря. Обросший льдом, покрывшийся инеем, он стоял у заснеженного причала, на который выгружалась свежая треска, бутыли с рыбьим жиром. В этом рейсе траулер Василия Сергеевича завоевал право называться передовым судном на Мурмане. Именно завоевал, потому что во время лова немецкие самолеты девять раз атаковали его. Из нескольких крупнокалиберных пулеметов рыбаки отстреливались, как могли, хотя не это решало исход борьбы. Все зависело от искусства и хладнокровия капитана, что стоял в ходовой рубке, у машинного

телеграфа, и то давал полный вперед, одновременно перекладывая руль, то стопорил ход. И всякий раз вынуждал «юнкерсы» сбрасывать бомбы в воду. Девять раз он выходил победителем из этих неравных поединков.

После войны я не встречался с Василием Сергеевичем, но слышал, что он по-прежнему на Мурмане, по-прежнему ходит в передовиках, что он причастен к развитию промысла сельди в Атлантике. Он отправился туда с первыми судами на разведку, а вскоре по следам разведчиков двинулись десятки наших траулеров, беря в новых районах богатые уловы. Поначалу промыслом занимались только в летние месяцы, но вот Василий Сергеевич пошел зимой и вернулся с полными трюмами рыбы.

Теперь в Атлантике, как и в других океанах, промысел ведется круглый год. И, конечно, промышляют там не маленькие траулеры типа КИМ, а целые плавучие заводы: они ловят рыбу и тут же ее замораживают, консервируют, перерабатывают в рыбий жир. Огромные плавучие базы курсируют туда и обратно, привозя домой уже готовую продукцию.

Всему есть предел, и для Василия Сергеевича «годы вышли». Сегодня он в непривычной для себя роли пенсионера, но все-таки чаще, чем дома, его можно встретить в рыбном порту, в обществе тех, кто принял от него эстафету и ходит теми же океанскими дорогами. Среди них немало бывших североморцев, которых война закаливала для изнурительно тяжкой командирской вахты на рыболовном флоте.

С одним из них я встретился. Такой же высокий, крепкий, с невозмутимым взглядом, не очень охочий до рассказов о себе, человек дела, капитан-директор БМРТ «Прилуки» Прокопий Прокопьевич Решетов. В годы войны матрос-сигнальщик. Теперь на полгода уходит в Атлантику, на промысел, и чувствуется по его нещедрым рассказам, что такая жизнь не только его не тяготит, но захватывает до конца, становится единственно мыслимой формой бытия. Он и в отпуск не торопится, и в больницу его никак не уложишь, хотя организм человеческий, подобно ходовым механизмам корабля, требует ремонта. А ведь есть у человека и семья, и дети, и всех обычных человеческих слабостей он не лишен.

–  Конечно, нелегко приходится, - скупо ронял он.
– Посудите сами, шесть месяцев в океане, спишь по четыре часа в сутки. Но привычка, адаптация, как теперь говорят, берет верх. Мысли заняты одним: справиться с планом и прихватить кое-что сверх того…

Не было громких фраз, но слово «план» он произносил так, как если б оно писалось с большой буквы.

Глядя на Прокопия Прокопьевича, его могучую фигуру, моложавое с седыми кудрями лицо, я не впервые за эту командировку ощущал гордое чувство. Красивый человек! Не просто внешним обликом своим - он лишь ярче высвечивал внутренюю суть, - а именно сердцевиной, той духовностью, главное мерило которой - дела. Дела, может быть, особенно заметные здесь, на Кольском полуострове, где они воплощены в бурном развитии тяжелой индустрии, в строительстве новых электростанций, в том числе и знаменитой атомной, уже дающей энергию от двух блоков… Сегодня, пожалуй, с особой силой звучат строки, написанные А. М. Горьким в 1929 году: «В Мурмане особенно хорошо чувствуешь широту государственного строительства».

Мое знакомство с Северным флотом началось с «Кронштадта». Разумеется, не с крепости на острове Котлин, колыбели русского флота, а с боевым кораблем, носящим славное имя. И это, наверное, символично: в составе нашего самого молодого по возрасту флота есть и «Кронштадт», и «Севастополь» - корабли, названия которых воскрешают русскую морскую доблесть. Унаследованную, развитую, приумноженную…

«Кронштадт» - большой противолодочный корабль, в обиходе - БПК. У тех, кто давно не бывал на флоте, это несколько тяжеловесное словосочетание, возможно, вызовет ассоциацию с охотником за подводными лодками. Малые охотники, большие охотники - они три десятка лет назад несли на плечах своих экипажей чуть ли не основную тяжесть морской войны. Но война та была недальней, близ своих берегов, где и шел поиск вражеских субмарин, где выполнялось множество других боевых дел, на которые спервоначалу и не были рассчитаны эти небольшие, юркие и весьма хрупкие кораблики. Охотники, москитный флот…

Совсем иной смысл боевой работы, иное

предназначение у современного противолодочного корабля. Нынешний подводный ракетоносец не подойдет к берегам - свои «поларисы» и «Посейдоны» с ядерными боеголовками он выпустит из дальней океанской дали. И мчится он на немыслимой глубине со скоростью, немыслимой для добрых старых охотников. Вот с каким противником должен вступать в единоборство БПК! А это значит - неделями вести поиск в океане (поиск иголки в стоге сена!), обладать тончайшим электронным слухом, и стремительной скоростью, и, естественно, надежным, сокрушительным оружием, способным неотвратимо разить врага, где бы он ни появился - под водой, на воде, в воздухе.

Новый корабль, новые районы плавания, новые сроки автономности, новые возможности энергетики, технической и боевой оснастки, новая тактика… Все это отражено и в размерах корабля, и в его внешнем облике. «Кронштадт» намного крупнее эсминца и поменьше крейсера. Впрочем, по эквиваленту боевой мощи он превосходит классический легкий крейсер, хотя здесь и не увидишь приплюснутых башен с длинными орудийными стволами. Новое ракетное оружие лишено привычной глазу скупой элегантной строгости. Но зато - посадочная площадка для вертолетов (и летчики в составе экипажа). Зато - обилие антенн разных геометрических форм и размеров, олицетворяющих царство техники века - электроники. Все это, в сочетании с изящным, стремительным и в то же время по-океански солидным корпусом, создает впечатление особой стати, рождает представление об особой, пусть в чем-то еще непривычной, эстетике. Недаром при встречах в океане иностранные военные моряки неизменно выражают восхищение красотой наших фрегатов - так называют они большие противолодочные корабли.

В ту пору командовал «Кронштадтом» капитан второго ранга Валерий Васильевич Гришанов, выпускник Военно-морской академии, окончивший ее с золотой медалью (сейчас Валерий Васильевич занимает другую должность.
– Н. М.). Помнится, мы встречались много лет назад на Черноморском флоте. Он был тогда в должности старшего помощника командира корабля. О нем там хорошо отзывались. И здесь он стал таким, каким и надлежит быть командиру: высшим авторитетом во всех корабельных делах, во всех многосложных профессиональных и человеческих проблемах. Не удивительно, что при таком командире «Кронштадт» по всем показателям отличный корабль. А это значит, что и подводные лодки на всех учениях в океане он ищет с неизменным успехом и стреляет ракетами без промаха, наверняка. Большинство старшин и матросов здесь - специалисты первого и второго класса. А добиться такой квалификации при трехлетнем сроке службы, смею вас заверить, очень непросто. И даже коки «Кронштадта» заняли первое место на флоте. В их мастерстве я убедился, отведав очень вкусный обед.

Валерий Васильевич - высокий, широкоплечий здоровяк, неторопливый в своих суждениях. Во время корабельных учений мы шли с ним по боевым постам. Всюду кипела сосредоточенная, напряженная работа. И в позах людей, в выражениях их лиц, в докладах и командах проскальзывало что-то неуловимо знакомое, оставшееся в памяти со времени войны. Вероятно, под впечатлением этих ассоциаций я и обронил слова: «Лихие ребята». Валерий Васильевич деликатно заметил:

–  Сегодня лихость, как бы это сказать… качество вторичное, не определяющее. Нужна прежде всего основательная техническая подготовка. Из знаний рождается боевое мастерство, уверенность в себе, решительность. А самой по себе удали молодецкой - это, знаете, недостаточно для точной работы у экрана локатора или за пультом управления…

Он на минуту задержался и спросил наугад несколько матросов, какое у них образование.

«Техникум электронной промышленности», - доложил один. «А я учился в институте, закончил три курса», - ответил другой. «Десятилетка плюс учебный отряд», - сообщил третий.

–  Вот так, - обернулся ко мне Гришанов.
– Люди приходят на корабль, имея хорошую базу для приобретения специальности. Без этого им курс корабельных наук в короткий срок не одолеть. А ведь кроме этого, им нужно приобрести и многие качества, которые делают моряка не просто хорошим специалистом, но и военным человеком, бойцом. Среди тех качеств есть место и для помянутой вами лихости. Океан - стихия серьезная, перед каждым может поставить неожиданную вводную. Не говорю уж о войне. Случись она - противник у нас будет грозный. Для победы потребуется все: и знания, и мастерство, я морально-психологическая закалка. В едином сплаве. Когда вы побываете у подводников, посмотрите, чем они располагают, вам яснее увидится, какими должны быть мы, противолодочники…