Только звезды нейтральны
Шрифт:
– Завтра?
Максимов улыбнулся, ему нравилось разговаривать с ребятами. Он и у взрослых, своих сослуживцев, ценил способность безбоязненно ставить прямые, ясные вопросы. А у детей эта откровенность и нетерпение были особенно приятны. Они еще не научились ждать, не знают, что такое время. Скоро - значит сейчас или, во всяком случае, сегодня. Не скоро - это завтра или, в крайнем случае, послезавтра.
Он взял девочку за руку, и маленькая мягкая ладошка утонула в его руках. Прищурив улыбающиеся глаза, он присел на корточки.
–
– Таня. А у тебя есть девочка? Мать заволновалась.
– Таня, нельзя называть дядю на «ты».
Она краснела, испытывая неловкость за фамильярное обращение, хотя Максимову это как раз было по душе.
– Она знает, что к дедушке обращаются на «ты», - успокоил ее Максимов.
– Так вот, Танечка, девочки у меня нет.
– А мальчик?
Трудно было Юру, студента кораблестроительного института, назвать мальчиком: косая сажень в плечах и ростом выше отца. Вот только ямочка на одной щеке осталась совсем детская.
– Мальчик у меня есть. Юра.
– И у меня есть мальчик.
– Таня порылась в карманчике платья и достала маленькую, с мизинец, куклу. Она подумала и сказала, глядя Максимову в глаза: - Тоже Юра!
– Ты к кому же едешь?
– спросил Максимов.
– К тебе.
Максимов понимающе кивнул:
– Ну что ж, ко мне так ко мне. Милости прошу.
– Таня, что ты говоришь?!
– опять всполошилась мать.
* * *
В губу Энскую пришли ночью. На пирсе Максимова ждали машина, дежурный по соединению и офицер, который появился, подобно призраку, невесть откуда и, проверив документы лейтенанта, так же незаметно исчез.
– Эту семью устроить на плавбазе, - распорядился Максимов.
– Товарищ адмирал, у нас гости из Москвы, - смущенно объяснил дежурный.
– Все каюты заняты, даже своих офицеров пришлось потеснить. На плавбазе их устроить невозможно.
Максимов посмотрел на молодую семью. Женщина держала на руках уснувшую девочку, а лейтенант поставил чемоданы на снег и переминался с ноги на ногу. Максимов велел дежурному позвать их в машину.
Лейтенант заглянул в окошко «Волги»:
– Спасибо, нам неудобно беспокоить вас, товарищ адмирал.
– Садитесь, - коротко бросил Максимов и, перегнувшись назад, нажал ручку двери.
В дороге молчали.
Когда машина остановилась у дома, Максимов сказал:
– Переночуете у нас, а завтра видно будет.
Молодые люди послушно пошли за Максимовым. Хозяйка дома, в легком халате, в шлепанцах на босу ногу, но тщательно причесанная, открыла дверь и остановилась удивленная, что муж не один.
– Встречай гостей, Анна Дмитриевна. Прибыли со мной. Устраивай.
Анна Дмитриевна засуетилась:
–
Она взяла спящую девочку из рук матери и, стягивая шубку, загляделась на румяное личико ребенка, вспомнив своего собственного, теперь уже взрослого, сына. Она помогла раздеть девочку и уложила ее в столовой на диване. Потом пригласила мужа и гостей на кухню.
За ужином разговорились об училище подводного плавания, хорошо знакомом Максимову по тем сравнительно давним временам, когда он преподавал на кафедре тактики.
– Как там живет ветеран подводного флота Михаил Кузьмич Назаров?
– Ушел в отставку, общественными делами занимается. Ответственный секретарь военно-научного общества. А училища не забывает.
– А начальник кафедры минно-торпедного оружия Василевский еще существует?
Максимов живо представил себе ловкого конъюнктурного человечка, родственники у него в Америке, во время космополитической кампании он из кожи лез, обвиняя всех и вся в преклонении перед Западом…
– Уволен в отставку… Пристроился где-то в училище морского флота, - нехотя ответил лейтенант.
– Вам известна судьба аса подводного флота Петра Денисовича Грищенко? Как раз при мне он возглавлял кафедру тактики.
– Тоже в отставке. Вы, наверно, читали его мемуары? Здорово же он в Кильскую бухту прорывался и ходил под самым носом у немцев, ставил мины, а те подрывались и открытым текстом вопили - спасите, помогите…
Максимов отмалчивался, чувствуя неловкость: о мемуарах Грищенко он много слышал, а вот все недосуг было прочитать. Радовало, что у молодых велик интерес к прошлому. Вот и здесь в соединении офицеры ни одной новой книги об Отечественной войне не пропустят…
И когда, таким образом, перебрали почти всех сослуживцев, оказалось, что начальник училища старый знакомый Максимова еще по Испании.
– По Испании?
– удивился лейтенант.
– Пришлось и там побывать.
Лейтенант хотел еще о чем-то спросить, но вмешалась Анна Дмитриевна:
– Пора спать. Люди с дороги, устали. Пощади их. Надо отдохнуть.
Вера, жена лейтенанта, растроганно сказала:
– Спасибо вам! Большое спасибо!
– За что?
– удивилась Анна Дмитриевна.
– Какая тут может быть благодарность? Мы с Мишей тоже молодыми были, и нас так же принимали старшие.
Утром встали рано. Анна Дмитриевна вместе с женой лейтенанта хлопотали на кухне, и запах кофе разносился по всей квартире. Максимов сидел на диване, наблюдая за Таней, скользившей по паркету. Заметив, что лейтенант рассматривает картину на стене, Максимов встал, подошел к нему и стал объяснять:
– Знаменитый бой Магомеда Гаджиева. Может, слыхали? Он всплыл в надводное положение и в упор расстреливал фашистский транспорт. Необыкновенная дерзость, одна из классических операций, которой всегда будут гордиться северяне.