Толковая Библия. Том 7
Шрифт:
9. Весь он идет для грабежа; устремив лице свое вперед, он забирает пленников, как песок.
10. И над царями он издевается, и князья служат ему посмешищем; над всякою крепостью он смеется; насыплет осадный вал и берет ее.
11. Тогда надмевается дух его, и он ходит и буйствует; сила его - бог его.
5–11. На скорбные недоумения пророка дается здесь - без всякого нарочитого предварения - Божественный ответ, имеющий целью убедить пророка и всех его современников в том, что невнимание промысла к совершающемуся в области человеческих отношений ( ст. 2–4 ), только кажущееся, и что вскоре готов открыться суд Божий над недостойным поколением избранного народа Божия. В своем ответе пророку Бог прежде всего (ст. 5) требует от иудеев внимания к своему откровению и тем уже показывает его чрезвычайную важность: уже висят над главами их ужасные события, каких доселе еще не знала их жизнь и история и которые способны изумить и привести в ужас тех, над кем они разразятся (эта предполагаемая здесь неожиданность наступающего бедствия нашествия врагов с очевидностью показывает, что ранее, в ст. 2–4, была речь не о халдеях). Второе слово ст. 5 - по принятому еврейскому тексту баггоим , в народах. Vulg. in gentibus, LXX (а также Пешито) читали иначе, - по-видимому: богедим , вероломные, злодеи (как ниже ст. 13 , ср. Соф III: 4; Иер XII: 1) и
Главную мысль первого Божественного ответа составляет высказываемое вначале ст. 6-го положение, что грядущее нашествие неприятелей на Иудею - явление не случайное, а имеющее совершиться по вседержительной воле Божией; именно Бог воздвигнет против Иудеи Халдеев, он вооружит их непобедимою силою, но они и должны считать себя только Его орудием, забвение же этого будет для них же гибельно.
Именем «Халдеи», евр. Касдим . LXX: , у пророков, начиная с прор. Аввакума I: 6–11 и Иеремии (XXI: 4; XXIV: 5 и др.) обозначается народность, известная в клинописных памятниках под именем Каldu . Первоначально племя это жило из юге библейской долины Сеннаар или Месопотамии, по берегам Персидского залива, но в VII веке оно чрезвычайно усилилось, простерло свои завоевательные стремления к северу, и в 625 году вождь Халдеев Набополассар на развалинах уже гибнущей Ассирии положил начало Халдейско-Вавилонскому или Ново-Халдейскому царству. Это Халдеи были семиты, как свидетельствует и Библия (Быт XXII: 22), и потому не могут быть отожествляемы с Халдеями Курдистана и Армении, которые были арийцами. Как по Библии (Быт XXII: 22; XI: 28), так и по клинообразным документам имя халдеев было известно за несколько сот лет до выступления их в качестве всесветных завоевателей, но в таком качестве они впервые выступают в пророчестве Аввакума [в книге пророка Даниила (II: 2, 5, 10; IV: 4; V: 7, 11) именем Халдеев назван класс халдейских мудрецов - астрологов, так как Халдея считалась отечеством астрологии: в такой значении термин этот известен и у классиков], и потому-то он, прежде всего, нарочито предупреждает своих слушателей и читателей о страшном событии их нашествия (ст. 5), а затем весьма подробно характеризует свойства этих страшных завоевателей (ст. 6–11). Свойства эти в известной степени совершенно соответствуют преступным свойствам Иудеев, и в этом нельзя не видеть карающего действия Промысла Божия. «На вас [прибавка « », на вас , по существу правильная (ср. 2 Цар XII: 11; Ам VI: 14), стоит в кодексах LXX-ти: 26, 106, 239 у Гольмеса ], живущих в неправде и беззаконии, ради которых огорчаются не знающие законов Промысла, наведу жестоких и неудержимых Халдеев, которые из алчности к чуткому ополчаются против всех народов» ( блаж. Феодорит , с. 24). Для характеристики же воинственности Халдеев рассматриваемое место должно быть признано столь же классическим, сколько Ис V: 26 след. дает классическую характеристику Ассириян.
«Народ жестокий» , евр. гагой-гаммар - горький как полынь, для всех, кто вкусит общения с ним, - народ грозный чуждый человечности, милосердия (ср. Иер L: 42; Втор XXVIII: 50); «необузданный», ганнимгар , собств. быстрый, LXX: , Vulg.: velocem, который ходит по широтам земли, чтобы завладеть не принадлежащими ему селениями» (ср. II: 6 ) - народ, чуждый оседлости и культуры, напротив, привыкший и хищничеству и грабежам; «народ воинственнейший и неудержимый, свидетелями крепости которого и военной храбрости являются почти все греки, которые писали историю варваров. И дело его состоит не в том, чтобы землю обрабатывать плугом, но чтобы жить мечом и грабежом, и чтобы захватить города, не принадлежащие ему» ( блаж. Иероним , с. 138). Действительно, в изображении Халдеев, напр. у Ксенофонта (Суrораеd. III, 2), весьма точно как бы воспроизводятся гетры пророческого описания Халдеев.
Естественно, что такой народ «страшен и грозен» для всех окрестных народов - «по жестокости, по неукротимости во гневе, по неприступности сердца, по лютости в наказаниях» (св. Кирилл Александр. ), - главным же образом потому, что он не признает над собою никакого другого закона и полагает, что только самому себе, и никому иному, он обязан своим превосходством пред другими народами: «от него самого (а не от Бога, как в Пс XVI: 2) происходит суд ( мишпат , правило, норма деятельности) его и власть ( сеет , величие, LXX: , слав. взятие ,. Vulg.: onus) его» (ст. 7) - «обращает в закон, что приходит ему на мысль» ( блаж. Феодорит , с. 24): подобно древним своим предкам, мечтавшим построением Вавилонской башни создать себе имя (Быт XI: 4), и особенно вслед за обоготворявшим себя царем Навуходоносором (Ис ХIV: 13), Халдеи не признают того, что сила и власть им дана от Господа (см. ст. 11–12).
Чем неограниченнее казалось Халдеям сила их, тем живее и беспрепятственнее устремление их на добычу: «кони его быстрее барсов» - животного, столь же хищного, как лев (Иер V: 6; Ис XI: 6; Ос XIII: 7), но одаренного большею, в сравнении с ним, легкостью бега, подобного у него вихрю, так что почти невозможно добыче спастись от него; «и прытче волков вечерних» (8а) - измученных долгим, в течение дня, голодом и тщетным исканием пищи, и тем с большею жадностью устремляющихся на найденную вечером добычу и к утру от нее ничего не оставляющих (у LXX здесь, а также в Соф III: 3, вместо «вечерних», евр. ерев , стоит «Аравийских», , так и слав. LXX читали, очевидно, не ерев , а арав , Аравия). Длинный путь ( «издалека» , т. е. из Вавилона, Ис ХХХIХ: 3; ср. Иер V: 15) не утомляет их, напротив, подобно орлам, быстро летят они на богатую добычу и, как орлы же, без труда его овладевают (ст. 8, ср. Втор XXVIII: 49; Иер IV: 13; V: 16; Иез XVII: 3). «Всем этим Пророк изобразил их силу, мужество и быстроту. Ибо таков между пернатыми орел, которому уподобил всадников, таковы между зверями рыси и аравийские волки, быстроте которых уподобил быстроту коней» ( блаж. Феодорит , с. 24). Успех Халдеев несомненный и решительный: «все они (без изъятия) идут
– «Он собирает пленников, как песок» (9б) (ср. II: 5 ), т. е. великом множестве (ср. Быт XXXII: 12; XLIX: 49; Ос I: 10 и др.).
Тщетны будут надежды Иудеев на союзы с царями земли, на поддержку князей, на неприступность крепостей, - ничто не устрашит, ничто не остановит завоевательного движения врага, посмевающегося всякой попытке к защите против него (ст. 10). «Играя более, нежели прилагая какое-либо усилие, разрушит и законные царства, и противозаконные владычества! обводя окопы, и употребляя в дело стенобитные машины, разорят до основания всякий крепкий оплот» ( блаж. Феодорит , с. 25); «он будет так могуществен и горд, что возмнит победить самую природу и взять силою войска своего города, самые укрепленные. Ибо он придет к Тиру и, сделав насыпь в море, из острова сделает полуостров и из земли приготовит себе вход в город между волнами моря. Поэтому он посмеется над всяким укреплением» ( блаж. Иероним , с. 139).
Во всей этой несокрушимой силе всемирного победителя воздействует, конечно, всемогущество Бога - Иеговы, Господа сильного в брани (Пс XXIII: 8). Но победитель этого не поймет. Как раньше Ассирия (Ис Х: 5–15), так и этот новый завоеватель забудет видеть в себе только жезл или орудие ярости Божией: «тогда - вслед за чрезвычайными успехами - изменится дух его, преступит (предел скромности, смирения) и согрешит; могущество его станет богом его» (ст. 11) или, как поясняет блаженный Иероним (с. 140), «когда ничто более не будет препятствовать его силам, тогда изменится дух его к гордости, и, думая, что он есть Бог, воздвигнет себе золотое изображение в Вавилоне, и для поклонения ему созовет все народы», таким величайшее нечестие врага - победителя будет состоять в том, что он не возблагодарит за свое могущество Бога Всемогущего, владеющего царством человеческим и по своей воле дающего и царство, и власть, и силу (Дан IV: 14; II: 37, 47; см. III: 14–15 ), но обоготворит самое свое могущество, сделает его предметом благоговения и культа (ср. ст. 16 ), наконец, как бы объявит себя самого богом (ср. Иов XII: 6; Иез XXVIII: 2). Этим упоминанием о проявлении величайшего нечестия врага-победителя, как последствия его величайшего могущества, и заканчивается передача первого, грозного ответа Божия на сетования пророка.
12. Но не Ты ли издревле Господь Бог мой, Святый мой? мы не умрем! Ты, Господи, только для суда попустил его. Скала моя! для наказания Ты назначил его.
13. Чистым очам Твоим не свойственно глядеть на злодеяния, и смотреть на притеснение Ты не можешь; для чего же Ты смотришь на злодеев и безмолвствуешь, когда нечестивец поглощает того, кто праведнее его,
14. и оставляешь людей как рыбу в море, как пресмыкающихся, у которых нет властителя?
15. Всех их таскает удою, захватывает в сеть свою и забирает их в неводы свои, и оттого радуется и торжествует.
16. За то приносит жертвы сети своей и кадит неводу своему, потому что от них тучна часть его и роскошна пища его.
17. Неужели для этого он должен опорожнять свою сеть и непрестанно избивать народы без пощады?
12–17. По получении странного ответа Божия ( ст. 5–11 ), в не постигающем судеб Божиих, хотя и глубоковерующем духе пророка, невольно возникает новое недоумение, почему Бог решил наказать иудеев именно через Халдеев, большая преступность которых сравнительно с первым открывается уже из первого Божественного отчета? Как согласить пагубное дело руки нечестивых с Божественным избранием, Израиля, с святостью, милосердием и Правосудием Божиим? В чувстве этого недоумения пророк еще раз с дерзновением веры вопрошает Бога: до какого предела будет простираться господство нечестивых язычников над богоизбранным народом (ст. 12–17), как ранее спрашивал о преобладании нечестивых над праведниками в собственном народе ( ст. 2–4 ).
Основанием нового дерзновенного обращения пророка к Богу служат особенные, благодатные отношения Бога-Иеговы к Израилю, начавшиеся давно - при Синайском Завете (Исх XIX: 4–6), а также истинное понятие о Боге и Его свойствах, данное в ветхозаветном откровении и в высшей степени присуща пророкам. Высочайшие, бесконечные совершенства Бога служат для теократического общества вернейшим залогом и ручательством его спасении силою и милостью Божией. Истинный Бог Израиля существует «искони» евр. миккедем , греч. , Vulg. a principio, - это свойство Его ведомо Израилю с первого момента его существования (ср. Пс LXXIII: 12), но оно присуще Ему всегда, как Богу вечному (Втор XXXII: 27). Он, далее, есть Иегова - существо самобытное и во всех словах и делах Себе равное, верное и неизменное (Исх III: 14; VI: 2; 1 Кор I: 9), «превысший всего сущего» ( блаж. Феодорит , с. 25). В живейшем чувстве и сознании своей принадлежности к Богоизбранному народу, которому изречена страшная угроза Божия, пророк называет Иегову Богом своим, Святым своим , разумея себя, конечно, не в индивидуальном смысле, - против чего говорил бы непосредственно следующий глагол множ. ч. «мы не умрем» , - а как представитель целого народа, от имени которого, как народа завета, он и взывает к Богу завета: «Разве не Ты, Господи Боже мой, Святый мой, - и это говорится с чувством кротости, смирения и раскаяния, - не Ты, который сотворил нас от начала и милосердием которого мы до сего времени держимся» ( блаж. Иероним , с. 144). Но главною опорою надежды пророка (а в лице его всего народа Божия) является свойство святости Божией: «Святый мой» , т. е. Святый Израилев - выражение встречающееся особенно часто у пророка Исаии (Ис I: 4; XXX: 11; XLIII: 3, 14; XLIX: 7 и др.). Святость Божия означает не только неприступность, бесконечную возвышенность Бога над всем земным (1 Цар VI: 20) и ужас, благоговение внушаемые Им людям (Пс ХCVIII: 3, 5, 9; СХ: 9), равным образом и то, что имя Его не может безнаказанно подвергаться бесславию (Иез ХХХIX 7) и Он не терпит греха и любит только правду (Ис V: 16), но и вообще высочайшее совершенство Божие (Ис VI: 3), частнее же беспредельную благость, любовь и милость Божию (1 Цар II: 2; Ис LVII: 15; Ос XI: 15; Ос XI: 9; Исх XXI: 4). Святость Божия - смертельный ужас для грешника, но для верующего, для праведника она - основание надежды «на святое имя» Божие (Пс XXXII: 21), надежды на жизнь от Бога, - потому пророк за себя и всех верующих в своем народе (ср. II: 4 ) уверенно взывает: - «мы не умрем!» не может быть мы - народ Святого и Живого Бога - совершенно погибли, и слово Божиих обетований не совершилось о нас ради алчности врагов, «мы не умрем!». Многие древние и новые толкователи в этом «ло намут» видели один из примеров так называемых «пиккуним-соферим» , корректур книжников; предполагали, что первоначальное чтение было: ло тамут - Ты не умрешь, а затем это выражение, представлявшееся соблазнительным, было заменено стоящим в тексте (см. A. Geiger . Urschritt u. Uebersetzungen der Bibelfn ihrer Abhfngigkeit, V, d. inner Entwicklung der Sudenthums. Breslau 1857, s. 309). Однако догадка эта ничем не подтверждается; напротив, древние переводы читали, очевидно, намут , так у LXX стоит .