Толковая Библия. Том 8
Шрифт:
12. Тогда иноплеменные, бывшие в крепостях, построенных Вакхидом, бежали:
12. «Иноплеменные, бывшие в крепостях…» - это, по-видимому, не солдаты сирийского гарнизона, но - собственно - иностранцы , неиудеи - из поселившихся в этих крепостях.
13. каждый оставил свое место и ушел в свою землю.
14. Только в Вефсуре остались некоторые из тех, которые оставили закон и заповеди, ибо это место служило для них убежищем.
15. И услышал царь Александр о тех обещаниях, какие Димитрий послал Ионафану, и рассказали ему о войнах и храбрых подвигах, которые совершил Ионафан и братья его, и о трудностях, понесенных ими.
16. Тогда он сказал: найдем ли мы еще такого мужа, как этот? Сделаем же его нашим другом и союзником.
17. И написал и послал ему письмо в таких словах:
18. «Царь Александр брату Ионафану - радоваться.
18.
– «Радоваться…» , - соответственно еврейскому ???
– обычная приветственная формула в начале писем, - упоминается не только в нашей книге, но и в Новом Завете (Деян XV: 23, XXIII: 26; Иак I: 1).
19. Услышали мы о тебе, что ты - муж, крепкий силою и достойный быть нашим другом.
19. «Услышали мы…» , множественное число, в каком обыкновенно и доныне говорят о себе царственные особы в указах и посланиях, хотя встречаются случаи употребления и единственного числа (2 Мак IX: 20 и д.; Езд IV: 8–22; VII: 12 и д.; Дан III: 98 и д.; IV: 1 и д.; VI: 25 и д.).
20. Итак мы поставляем тебя ныне первосвященником народа твоего; и ты будешь именоваться другом царя (он послал ему порфиру и золотой венец) и будешь держать нашу сторону и хранить дружбу с нами».
20. Первосвященство, по Моисееву закону, было наследственно, и преемство определялось правом первородства, так что о «поставлении» первосвященника светскою властью нечего было и думать. Но с введением царской власти первосвященство стало в подчиненное отношение к власти царя, так что уже Соломон низложил за государственную измену Авиафара (3 Цар II: 26–27), хотя без нарушения этим законного права преемства. Подле Авиафара тогда был другой равноправный первосвященник Елеазаровой линии - Садок, и через отставку первого достигалось даже то, что прекращалось упрочившееся с анархического времени Судей первосвященническое двоевластие - Елеазаридов и Ифамаридов, и восстанавливался определенный и более законный порядок. Этот порядок - наследия первосвященства в одном определенном роде - Садока - продолжался не только до Вавилонского плена, но и далее - до времен Антиоха Епифана, без особенных резких нарушений и вмешательств светской власти. Такое вмешательство и посягательство на этот средоточный пункт теократической религии со стороны светской власти начинается, собственно, со времени вырождения самого первосвященства. Так, после Александра Македонского, когда эллинистически-языческий образ жизни все более и более прививался и в иудействе, найдя себе последователей в самой первосвященнической фамилии, возможно стало и то, что грекофильствующий Иасон домогался первосвященнического звания за деньги у Антиоха Епифана (2 Мак IV: 7 и д.), а отсюда уже было недалеко и до того, что языческие цари - владельцы Иудеи - взяли в свои руки право назначения первосвященников по своему произволу, определявшемуся то политическими целями, то грубо-своекорыстными, вроде поправления своих финансов; в лучшем случае это право было правом утверждения и признания вступавших в наследие первосвященства. После смерти Алкима ( IX: 56 ), которого Антиох Евпатор навязал иудеям силою (см. к VII: 5 ), первосвященническое место 7 лет оставалось незанятым. Теперь Александр делает употребление из этого права своих предшественников и призывает Ионафана к первосвященству. И Ионафан мог принять это звание, так как из дома Иисуса, который со времени плена отправлял первосвященническое служение, теперь - по умерщвлении Онии III и уходе его сына в Египет (ср. Ios. Ann. XIII, 3, 1) - другого законного преемника не было. Единственным таким преемником и был Ионафан.
– Перевод 20 стиха точнее выдержан в славянском, нежели русском тексте, сохраняя неопределенные наклонения в зависимости от «поставляем»: v… … - «поставихом… другом царевым нарицатися и мудрствовати таяжде с нами и снабдевати дружбу…» - Порфира и золотой венец - собственные знаки царского достоинства - нередко были даримы царями, в знак особенной милости и благоволения, высокопоставленным и наиболее заслуженным лицам (ср. Есф VIII: 15, а также в нашей книге X: 62 , 64 ; XI: 58 и 2 Мак IV: 38).
21. И облекся Ионафан в священную одежду в седьмом месяце сто шестидесятого года, в праздник кущей, и собрал войско и заготовил множество оружий.
21. То, чего Маккавеи не могли добиться при всех своих победоносных подвигах - свобода народа от ига сирийцев и независимое самоуправление - все это пришло совершенно неожиданно, благодаря возгоравшемуся в Сирии спору о престолонаследии. Красноречивым выражением этого было облечение Ионафана саном первосвященства и одновременно - знаками царского достоинства. Настроение умов народа и положение его дел как нельзя лучше ладили с этою новостью. Ионафан только что безраздельно овладел симпатиями народа, как вождь, добившийся крупных успехов от ловкого использования Димитриевых предложений, давших ему возможность заново отделать свящ. город и очистить его впервые от сирийского гарнизона. Вполне достоин он был нового сана и по своему происхождению, и по открывшимся правам; приветствовался он и как желанное прекращение продолжительного 7-летнего вдовства первосвященнической кафедры, утомившего всех ожиданием достойного кандидата; наконец, само время назначения Ионафана - к празднику Кущей - заставляло с радостью приветствовать его выступление в этом сане, без чего столько лет великий день очищения, предшествовавший указанному празднику, проходил с глубокою горестью народного сознания, как день неразрешенного покаяния. Все это было, очевидно, венцом торжества не только Ионафана, но в лице его - торжества унаследованного им дела Маттафии и Иуды, - дела, которое неожиданным стечением столь благоприятных обстоятельств стало торжеством всего народа, торжеством его свободы - блестящей, полной - и религиозной и политической.
22.
23. что это мы сделали, что Александр предупредил нас заключить дружбу с Иудеями в подкрепление себе?
24. Напишу и я им слова приветствия, восхваления и обещаний, чтобы были они в помощь мне.
24. «Слова приветствия, восхваления и обещаний…» , очень неудовлетворительный перевод мысли Димитрия, точнее и лучше выдержанный в славянском тексте: «словеса просительная и возвышения и дары …» - Словеса просительная - т. е. ободряющие, утешающие слова. «Возвышения» - т. е. не восхваления только словами, но действительного возвышения их положения в царстве, дарованием больших прав. «И дары…» - а не обещания, хотя бы на деле это и было только обещанием.
25. И послал им письмо в таких словах: «Царь Димитрий народу Иудейскому - радоваться.
25. Царь Димитрий адресует свое послание не Ионафану, как Александр, а «народу Иудейскому» . Это объясняется, вероятно, тем, что он уже не рассчитывал более на предпочтение к себе лично Ионафана и не терял надежды лишь на успех своих заискиваний в более доверчивых сердцах народа. Эта надежда проглядывает сразу в его послании, которое он начинает заискивающими выражениями благодарности за испытанную верность и неизменность его особе. Далее он сулит народу всевозможные льготы и подарки. Но эти посулы, представлявшие в своей оборотной стороне лишь длинный перечень крайних стеснений иудеев податями и поборами за последние десятилетия, показывали скорее то, как тяжка была их неволя и какой ненависти достойны их притеснители. С другой стороны, большинство этих новых посулов и льгот были простою отменою того, что теперь и без того было бы немыслимым злоупотреблением сирийской власти: таковы - возвращение городу Иерусалиму священного значения, возвращение законного назначения священным десятинам и храмовым сборам, доселе попадавшим в карман царя и т. п. Есть и бесспорно великодушные уступки Димитрия еврейскому народу, но по всему тону, с каким они даются, нельзя было не замечать, что все эти предложения слишком блестящие, чтобы заслуживать доверия, внушались более суровою необходимостью, и главное - ставились в сильную зависимость от еще не решившейся сомнительной участи Димитрия, которому народ имел основания не доверять - и за его личный двоедушный характер.
26. Слышали мы и радовались, что вы сохраняете договоры наши, пребываете в дружбе с нами и не склоняетесь к врагам нашим.
27. Продолжайте и ныне сохранять верность к нам, и мы воздадим вам добром за то, что вы делаете для нас:
27. «Что вы делаете для нас…» - точнее слав.: «творите с нами» . Греческое есть перевод евр.
– ???
– обыкновенно в смысле: делать с кем-либо что-либо приятное для него, как в Пс CXXV: 3: «возвеличил есть Господь сотворити с нами…» (ср. Руфь II: 11 и Пс CVII: 21 по LXX).
– В русском языке подобный оборот существует для выражения сделанной кем-либо неприятности: «что ты сделал со мной?» и т. п.
28. сделаем вам многие уступки и дадим вам дары.
29. Ныне же разрешаю вас и освобождаю всех Иудеев от податей и пошлины с соли и с венцов;
29. «Пошлины с соли…» , которая во множестве добывалась из вод Мертвого моря.
– «…с венцов…» , т. е. с золотых повязок, которые обыкновенно посыпались, как почетные дары, самостоятельными царями и свободными городами правителям других городов (ср. XIII: 37 ; 2 Мак XIV: 4); это так называемый «венечный сбор» - (aunim coronarium), упоминаемый Цицероном (In Pison. с. 37) и в других местах нашей книги ( XI: 35 ; XIII: 39 ).
30. и за третью часть семян и половинную часть древесных плодов, принадлежащую мне, отныне и впредь я отменяю брать с земли Иудейской и с трех областей, присоединенных к ней от Самарии и Галилеи, от нынешнего дня и на вечные времена.
30. Весь этот стих яснее и точнее в славянской передаче: «и еже вместо трет и ны семене… надлежащего ми взяти…» , т. е. располагая слова правильнее по смыслу, получим: … - «и следуемые мне (т. е. деньги) за третью часть семян…» и т. д.
– Здесь, таким образом, разумеются выкупные деньги, а не пошлины с 3-й части семян, как думали некоторые, поставляя этот стих в тесную связь с предыдущим, и именно с выражением ( «от пошлины…» ). Этого рода подать была столь не из легких, что только самая плодородная земля могла оплачивать ее.
– «С трех областей, присоединенных к ней от Самарии и Галилеи…» Эти три области поименно перечисляются в XI: 34 : Аферема, Лидда и Рамафем (ср. 38 ст.). Прибавление к выражению «от Самарии» дальнейшего «и Галилеи» представляет недоразумение, и едва ли не должно быть зачеркнуто, как ошибка, несоответствующая действительности. Если географическое положение Аферемы и Рамафема и нельзя определить с точностью, то, во всяком случае выше, сомнений стоит то, что никакая область от Галилеи к Иудее тогда не была присоединена, так как обе эти страны разделены были друг от друга пространственно - целою Самариею. Впрочем, некоторые толкователи находят правдоподобным то, что Галилея здесь упоминается как совершенно отдельная от Самарии и отчужденных от нее к Иудее областей страна, читая данное место (с занятой после Самарии) таким образом: «(я отменяю брать) с земли Иудейской и с трех областей , присоединенных к ней от Самарии, и с Галилеи» . Иные толковники объясняют появление прибавки тем, что виновнику ее могло предноситься Димитриево обещание уступить Птолемаиду с ее округом в дар Иерусалимскому святилищу ( 39 ст.).
– Возможно объяснить эту прибавку и тем воззрением писателя, что Самария и Галилея представляли одно целое, в силу чего - хотя отдаленные области составляли собственно часть Самарии, однако - писатель представляет их частью всего целого , т. е. Самарии и Галилеи вместе. Повод к присоединению от Самарии к Иудее трех областей ближе неизвестен.