Тольтекское искусство жизни и смерти: история одного открытия
Шрифт:
– Если это правда, то вернут его не слова. Вернуть его может только непобедимая сила жизни.
Он бросил взгляд на того, кто был рядом с ней и теперь величественно восседал во главе стола. Подумав, что это какой-то господин, подобный ему, он почтительно кивнул, собираясь снова повернуться к Сарите. И вдруг резко обернулся. Нет, Сариту сопровождал человек, даже отдаленно не напоминавший его самого. Да это же женщина – красоты поразительной, глаза как горящие угли. Она улыбнулась ему, и глаза ее засветились еще
– Это Лала, – представила свою спутницу дочь.
– La Diosa, – поправила ее женщина.
Она знала, что у нее нет власти над мертвыми. Они не поддаются искушениям, для нее они недосягаемы. Но вот с этим, как и с ними всеми, был однажды случай…
– Вы, как всегда, прекрасны, se~nora, – кланяясь, сказал дон Леонардо.
И тут до него стало доходить. Может быть, его дочь не вполне понимает природу того, что тут происходит? Пока ему это не станет ясно, он будет честно играть в эту игру.
– Дамы, вы начали с самого начала? – спросил он.
– Ну, – пожала плечами Сарита, – мы видели как бы начало. Начали-то мы раньше, чем Мигель родился, в общем, с зачатия, но зрелище нам показалось каким-то неприглядным.
– И ничего нам не говорящим, – добавила вторая женщина.
– Покажите мне! – попросил отец Сариты, и в тот же миг свет утреннего солнца погас.
Без предупреждения все трое оказались у той самой кровати в темной комнатке с крошечным оконцем, где смеялась и вздыхала парочка. Лала, удаляясь в самый темный угол комнаты, молвила:
– Если позволите, на этот раз я избавлю себя от созерцания этой пошлости.
– Дон Леонардо, мы уже видели это, – напрягшись, запротестовала его дочь.
– Серьезно? – сказал он, широко улыбаясь. – Вы правда это видели?
Нагая женщина сидела верхом на муже, наслаждаясь соитием. Вдруг в экстазе она вскрикнула, как в прошлый раз, вскинув руки и откинув назад голову.
– Вот оно. Видели? – спросил пожилой господин.
– Да, – сказала Сарита, отвернувшись и глядя в открытое оконце. – И я это почувствовала. Я хорошо помню это мгновение.
– И что?
– И… Меня обожгло светом, это Мигель пришел в наш мир.
В черном небе зажглась звезда, и Сарита потеряла мысль.
– Вот диво-то!.. – прошептала она, ухватившись за оконную раму и окунув лицо в прохладу ночного воздуха.
– Да! Твое тело это почувствовало. Послание было доставлено, и внутри тебя зародился человек. В который уже раз! Малыш Мигель выиграл гонку. Соревновались десятки миллионов сперматозоидов, а победил он!
– Что за неприличные шутки? Ты для этого здесь? У меня нет ни времени, ни…
– Мы свидетели того, как возникает душа!
Сарита невольно обернулась:
– Душа? Бедная, грешная душа?
– Отнюдь! Душа – это эпоксидный клей, на котором держится вселенная,
Довольный собой, он остановился, чтобы перевести дыхание.
– Тело мальчика зарождается, – задумчиво проговорила Сарита.
– И из него вырастет мужчина. Душа об этом позаботится.
– А как же Бог?
– Да, – поддакнула из темноты Лала, – расскажите нам, что вы знаете о Боге.
– Все это и есть Бог, – ответил Леонардо, бросив взгляд в темный угол. Он выразительно показал на кровать. – Разве это не Бог действует?
– Нет, вы мне расскажите, – перекрывая стоны двух любовников, повысила голос Лала. – Расскажите же о Боге.
– Сеньора, наша прогулка закончена. Мне нечего больше сказать о Боге. Я вижу Бога.
– Берем это воспоминание с собой? – спросила Сарита, которой не терпелось отправиться дальше.
Лала вспыхнула:
– Нет.
– Конечно берем! – сказал отец. – Пусть оно будет первым из множества таких событий – по ним можно узнать жизнь моего внука.
– А следующее какое? – не унималась Сарита, хватая сумку.
– У меня есть идея, – сказал Леонардо с вдохновенным блеском в глазах.
Под протестующий ропот Лалы комната закружилась, с каждым поворотом то освещаясь ярким светом, то погружаясь во тьму. Женский стон не умолкал, становясь все пронзительнее и настойчивее. Вдруг возникло другое помещение, освещенное лампами дневного света, с блестящими металлическими предметами.
– Больница? – пробормотала Сарита, прислонившись к мерцающей стене. – Мне бы присесть опять.
Отец подтащил ей железный стул. Стон прекратился. Они смотрели на представшее им зрелище. Сейчас она была свидетельницей не смерти своего сына, а его появления на свет.
– Почему такая тишина? – спросил Леонардо. – Что, уже? Он родился?
– Да, – вспомнила Сарита.
Разговоры в помещении затихли с последними потугами матери. Кое-кто лишь беспокойно перешептывался. Медсестра хлопотала над новорожденным, пытаясь заставить его начать дышать. Врач занимался Сарой, неподвижно лежавшей на кровати. Она была бледна как смерть и слишком вымотана, для того чтобы прислушиваться, издает ли ее младенец какие-либо звуки.
– Все думали, что мы оба умрем тем утром, – вспоминала старая женщина.
В операционной повисло ожидание несчастья. Матери нужна была неотложная помощь, и медсестру, державшую ребенка, позвали ассистировать. Она положила безжизненное тельце на металлический стол как жертвоприношение судьбе.
Лала заметила:
– Тут пахнет страхом. И очень сильным. – Она отошла от дальней стены и встала в центре, принюхиваясь точеным носиком. – Да, страх… Смешанный с кровью. – Она с отвращением попятилась.