Толя Швеин и Святой
Шрифт:
– Неуважение лютое! – громыхнул питерец, которого до сих пор не позвали.
– Что? Можно зайти, да? – спросил Толя, приближаясь к двери.
– Нет. Вадичка сказал, чтобы вы завтра приходили и не опаздывали.
– Ох, блин.
– Надо в семь приходить, – с ласковой кроткой улыбкой сказала старушка. – Не надо позже. Видите, народу сколько? А то так нечестно получается, что одни приходят вовремя, другие нет.
– ***… – вырвалось у Толи, что вызвало у дородного мужика ещё один приступ негодования, – мне, конечно, пипец как надо сегодня бы! Дело-то…
– Т-с, – старушка с пониманием склонила маленькую седую
– Смиряйтесь, ** твою мать, – уже оказавшись на улице, пробормотал Толя, – сука старая. ***** седая. Чтоб тебя в аду …
Он шёл по Удальцова, потом свернул на Троцкого и зашёл в магазин за мороженым. Почему-то после пьянки ему на утро всегда хотелось холодного мороженого. Он съел его прямо по пути назад, несмотря на холод. Шёл он опять к Чапе, поскольку по-прежнему не хотел заселяться в гостиницу.
Ильи не было дома, но он оставил дверь не запертой. Только сейчас (был почти полдень) Толя принял душ и почистил зубы. Мыться в грязной Чапиной ванне было неприятно. Ему то и дело казалось, что сейчас отвалится потолок или часть ветхой стены, но всё обошлось, и потом он повалился на кровать досыпать. Проснувшись через пару часов, увидел пропущенный звонок от Юры.
– Чего, Юрец?
– Спишь, что ли?
– Ну, так, подремал днём.
– О*****ная у тебя там командировка, я смотрю, – Юра посмеялся.
– Чего хотел-то?
– Да так… узнать. Может, ты уже разбогател. Но раз ты всё спишь… А то мне Лизок рассказала, что ты вот-вот планируешь рывок по карьерной лестнице сделать, вот я и позвонил свериться.
«Чего это она с ним вдруг начала общаться?» – удивился Толя, но вслух коротко ответил:
– Я в пути.
– Долго ты что-то в пути уже, а?
– Да не особо. Твоё-то какое дело?
– Ну как это, Толян? Ты же мне торчишь всё ещё.
– Слышь! Я тебе пятнадцать тыщ дал!
– Ну, ещё два раза по столько же, и мы в расчёте, помнишь? Ремонт дорого стоил.
– Ой, ***. Иди в жопу. Ни рубля больше не дам.
Толя раздражённо бросил трубку и побрёл на кухню. Чапы всё так же не было. Стало тоскливо. За окном шёл усилившийся дождь, и серость буквально заливала окна: деревья, забор, соседние дома – всё было выцветшим, усталым, жалким… Трудно было поверить, что через каких-то полтора месяца – уже к концу апреля – Благодельск зацветёт и покроется листвой, а в мае уже будет утопать в зелени, которую, в отличие от Москвы, никто не станет стричь или косить; все дворы, пустыри и обочины заполонят заросли, и всё то, что сейчас выглядит убогим и сиротливо бесцветным – будет дышать жизнью и щедро цвести. Толя задумался было, какое состояние более естественно: состояние умирания и бесцветности или, наоборот, жизни и ярких красок. Казалось бы, всегда на смену серому марту приходит лето с его роскошным букетом запахов и цветов, но ведь жизнь-то венчается смертью. Только она измеряет всё, ровняет всё…
Его мысли прервал телефонный звонок. Теперь звонила Лиза, но Толя почему-то не хотел с ней говорить. Тем более раз она зачем-то болтает про него с Юрцом. Тому лучше бы меньше знать. Дождавшись, пока она перестанет звонить, Толя полез в интернет читать новости в соцсетях и пропал там надолго.
Очнувшись, Толя выглянул в окно. Начинались
Позвонил шеф, но Толя решил не брать трубку. Шеф звонил настойчиво, несколько раз, потом телефон успокоился. «А что я ему скажу? Что проспал очередь? – мрачно успокаивал себя Толя. – Эдак можно и работу потерять». Он вдруг представил, что в его жизни не будет этой работы. Чем тогда заняться? Можно будет смотреть больше сериалов и фильмов – глядишь, выучится английский… А потом?.. Еще можно взять немного деньжат в кредит и съездить в Европу. Или куда-нибудь в Абхазию – на неё даже хватит с Лизой, если эконом-вариант. Воображение Толи упиралось в какие-то недалёкие цели, и он злился сам на себя, что не планирует какое-нибудь крупное дело, которое вырвет его из колеса серости.
Потом он вышел на улицу и побрёл по родному Благодельску. Впервые за последние два дня он шагал медленно и смотрел вдумчиво, гулял. Он думал, что каждый из встреченных им прохожих тоже мечтает вырваться из колеса – просто пока не знает об этом или только-только начинает догадываться. Но даже тут должны быть такие, кто уже близок к бегству, а есть и те, кто вполне осознал.
Толя прошёл до главной площади городка, куда по праздникам ставили высокую сцену и привозили второсортных районных артистов. Сейчас тут шла вялая торговля – несколько бабушек вдоль тротуара продавали семечки и всякие соленья. Толя купил семечки и, перейдя через дорогу от пустынной бесцветной площади, сел в сквере у фонтана. Девушка без ладошки счастливо улыбалась над ним, а ещё выше – над ними обоими – суровым непроницаемым взглядом в мокрое небо взирал исполинский солдат в шинели и с ППШ. Летом его всегда хотелось избавить от жаркой одежды и тяжёлого оружия, но зимой или вот сейчас он выглядел, напротив, правильно утеплённым. Продрогший Толя даже позавидовал ему. Некоторое время он лузгал семечки, сплёвывая себе под ноги, и наблюдал за неспешной жизнью центрального Благодельска: в основном по улицам ходили пенсионеры и дети – взрослые предпочитали месить грязные улицы колёсами машин.
Когда семечки кончились, Толя думал купить ещё, но бабушки куда-то делись, а в воздухе распространился зимний холод. Казалось, вот– Вот, посыплет снег. Но, несмотря на то, что он промёрз до костей, Толя не спешил возвращаться в Чапин дом. Поглядел на телефон и понял, что весь день, с тех пор как он проснулся, на периферии его сознания маячит она. Её голос и лукавый взгляд. Дурацкая причёска и острые тонкие пальцы. Толя ещё толком не знал, что именно хочет сделать, но понимал, что это будет нечто ужасное.
Он позвонил и выяснил, где она. Пришёл по названному адресу. Дверь в квартиру на первом этаже пятиэтажки была нараспашку, и Толя прошёл, как она и объяснила, без стука и лишних приветствий – сразу в Нинину комнату. Стоило ему переступить порог, как позвонила Лиза, но Толя снова не взял. Нина обрадовалась его приходу и отвела на кухню. Здесь она быстренько закинула жариться картошку и курицу, а в ожидании еды поставила на стол дешёвого вина. Толя с наслаждением выпил.
– Гораздо лучше, чем та дрянь вчера.