Том 1. Произведения 1926-1937

Введенский Александр Иванович

Венера сидит в своей разбитой спальне и стрижёт последние ногти.

Увидев одного постарела, я поняла, что постарела. Он был изящен и усат, он был высоким будто сон. Дул кажется пассат, а может быть муссон.

Вбегает мёртвый господин.

Я думаю теперь уж я не та, похожая когда-то на крота, сама красота. Теперь я подурнела, живот подался вниз, а вместе с ним пупок обвис. Поганое

довольно стало тело. Щетиной поросло, угрями. Я воздух нюхаю ноздрями. Не нравится мне мой запах

Вбегает мёртвый господин.

И мысли мои стали другие, уже не такие нагие. Не может быть случки обнажённой у семьи прокажённой, поэтому любитесь на сундуках, и человек и женщина в штанах. Господи, что-то будет, что-то будет.

Вбегает мёртвый господин.

Возьму я восковую свечку и побегу учить на речку. Темнеет парус одинок, между волос играет огонёк.

Вбегает мёртвый господин.

Фомин.

Спаси меня Венера, это тот свет.

Венера.

Что вы душка?

Фомин.

Надежда, Любовь, София и Вера мне дали совет.

Венера.

Зачем совет. Вот подушка. Приляг и отдохни.

Фомин.

Венера чихни.

Венера чихает.

Фомин.

Значит это не тот свет.

Венера.

Давай, давай мы ляжем на кровать и будем сердца открывать.

Фомин.

Я же безголовый. Вид имея казака, я между тем без языка.

Венера( разочар.).

Да, это обидно, да и другого у тебя мне кажется не видно.

Фомин. Не будем об этом говорить. Мне неприятно. Ну неспособен и неспособен. Подумаешь. Не за тем умирал, чтобы опять всё сначала.

Венера. Да уж ладно, лежи спи.

Фомин. А что будет когда я проснусь?

Венера. Да ничего не будет. Всё то же.

Фомин. Ну хорошо. Но тот свет-то я увижу наконец?

Венера. Иди ты к чертям.

Фомин спит. Венера моется и поёт:

Люблю, люблю я мальчиков, имеющих одиннадцать пальчиков, и не желаю умирать.

А потому я начинаю скотскую жизнь. Буду мычать.

Богиня Венера мычит, а Бог на небе молчит, не слышит ея мычанья, и всюду стоит молчанье.

Фомин( просыпаясь). Это коровник какой-то, я лучше уйду.

Спустите мне, спустите

сходни, пойду искать пути Господни.

Венера. Тебе надо штаны спустить и отрезать то, чего у тебя нет. Беги, беги.

Вбегает мёртвый господин.

Фомин.

Я вижу женщина цветок садится на ночную вазу, из ягодиц её поток иную образует фазу нездешних свойств. Я полон снов и беспокойств. Гляжу туда, но там звезда, гляжу сюда в смущенье, здесь человечества гнездо и символы крещенья. Гляди забрав с собою в путь зеркало, суму и свечки по комнатам несётся вскачь ездок. И харкают овечки. О женщина! о мать! Ты спишь накрыта одеялом, устала ноги поднимать, но тщишься сниться идеалом кое-каким влюблённым мужчин украсив свой живот пером. Скажу развесистым лучинам: я сам упал под топором. Спросим: откуда она знает, что она того?

Женщина( просыпаясь с блестящими слезами).

Я видела ужасный сон, как будто бы исчезла юбка, горами вся покрылась шубка и был мой голос унесён. И будто бы мужчины неба с крылами жести за спиной как смерти требовали хлеба. Узор виднелся оспяной на лицах их. Я век не видела таких. Я женщина! — я им сказала и молча руки облизала у диких ангелов тоски, щипая на своей фигуре разные волоски. Какой был страшный сон. У меня руки и ноги шуршали в страхе. Скажи мне Бог к чему же он. Я мало думала о прахе, подумаю ещё.

Фомин.

Подумай, улыбнись свечой, едва ли только что поймёшь. Смерть это смерти ёж.

Женщина.

Слаб мой ум, и сама я дура. Слышу смерти шум, говорит натура: все живут предметы лишь недолгий век, лишь весну да лето, вторник да четверг. В тщетном издыхании время проводя, в любовном колыхании ловя конец гвоздя. Ты думаешь дева беспечно, что всё кисельно и млечно. Нет дева дорогая, нет жизнь это не то, и ты окончишь путь рыгая как пальмы и лото.

Девушка.

Однако этот разговор вести бы мог и чёрный двор. Ты глупая натура не блещешь умом, Как великие учёные Карл Маркс, Бехтерев и профессор Ом. Все знают, что придёт конец, все знают, что они свинец. Но это пустяки, ведь мы ещё не костяки, и мне не страшен сотник вдовый, вернись Фомин, шепчи, шепчи, подглядывай.

Фомин.

Я подглядываю? ничтожество, есть на что смотреть.