Том 1. Стихотворения 1813-1820

Пушкин Александр Сергеевич

Делия ^*

Ты ль передо мною, Делия моя? Разлучен с тобою — Сколько плакал я! Ты ль передо мною Или сон мечтою Обольстил меня? Ты узнала ль друга? Он не то, что был; Но тебя, подруга! Всё ж не позабыл — И твердит унылый: «Я любим ли милой, Как бывало был?» Что теперь сравнится С долею моей! Вот слеза катится По щеке твоей — Делия стыдится? Что теперь сравнится С долею моей!

Фавн и пастушка ^*

Картины

I

С пятнадцатой весною, Как

лилия с зарею, Красавица цветет; Всё в ней очарованье: И томное дыханье, И взоров томный свет, И груди трепетанье, И розы нежный цвет — Всё юность изменяет. Уж Лилу не пленяет Веселый хоровод: Одна у сонных вод, В лесах она таится, Вздыхает и томится, И с нею там Эрот. Когда же ночью темной Ее в постеле скромной Застанет тихий сон С волшебницей мечтою, И тихою тоскою Исполнит сердце он — И Лила в сновиденье Вкушает наслажденье И шепчет: «О Филон!»

II

Кто там, в пещере темной, Вечернею порой, Окован ленью томной, Покоится с тобой? Итак, уж ты вкусила Все радости любви; Ты чувствуешь, о Лила, Волнение в крови, И с трепетом, смятеньем, С пылающим лицом Ты дышишь упоеньем Амура под крылом. О жертва страсти нежной, В безмолвии гори! Покойтесь безмятежно До пламенной зари. Для вас поток игривый Угрюмой тьмой одет И месяц молчаливый Туманный свет лиет; Здесь розы наклонились Над вами в темный кров; И ветры притаились, Где царствует любовь…

III

Но кто там, близ пещеры, В густой траве лежит? На жертвенник Венеры С досадой он глядит; Нагнулась меж цветами Косматая нога; Над грустными очами Нависли два рога. То фавн, угрюмый житель Лесов и гор крутых, Докучливый гонитель Пастушек молодых. Любимца Купидона — Прекрасного Филона Давно соперник он… В приюте сладострастья Он слышит вздохи счастья И неги томный стон. В безмолвии несчастный Страданья чашу пьет И в ревности напрасной Горючи слезы льет. Но вот ночей царица Скатилась за леса, И тихая денница Румянит небеса; Зефиры прошептали — И фавн в дремучий бор Бежит сокрыть печали В ущельях диких гор.

IV

Одна поутру Лила Нетвердою ногой Средь рощицы густой Задумчиво ходила. «О, скоро ль, мрак ночной, С прекрасною луной Ты небом овладеешь? О, скоро ль, темный лес, В туманах засинеешь На западе небес?» Но шорох за кустами Ей слышится глухой, И вдруг — сверкнул очами Пред нею бог лесной! Как вешний ветерочек, Летит она в лесочек; Он гонится за ней. И трепетная Лила Все тайны обнажила Младой красы своей; И нежна грудь открылась Лобзаньям ветерка, И стройная нога Невольно обнажилась. Порхая над травой, Пастушка робко дышит; И фавна за собой Всё ближе, ближе слышит. Уж чувствует она Огонь его дыханья… Напрасны все старанья: Ты фавну суждена! Но шумная волна Красавицу сокрыла… Река — ее могила… Нет! Лила спасена.

V

Эроты златокрылы И нежный Купидон На помощь юной Лилы Летят со всех сторон; Все бросили Цитеру, И мирных сёл Венеру По трепетным волнам Несут они в пещеру — Любви пустынный храм. Счастливец был уж там. И вот уже с Филоном Веселье пьет она, И страсти легким стоном Прервалась тишина… Спокойно дремлет Лила На розах нег и сна, И луч свой угасила За облаком луна.

VI

Поникнув головою, Несчастный бог лесов Один с вечерней тьмою Бродил у берегов. «Прости, любовь и радость! — Со

вздохом молвил он.— В печали тратить младость Я роком осужден!» Вдруг из лесу румяный, Шатаясь, перед ним Сатир явился пьяный С кувшином круговым; Он смутными глазами Пути домой искал И козьими ногами Едва переступал; Шел, шел и натолкнулся На фавна моего, Со смехом отшатнулся, Склонился на него… «Ты ль это, брат любезный?— Вскричал сатир седой,— В какой стране безвестной Я встретился с тобой?» — «Ах! — молвил фавн уныло: Завяли дни мои! Всё, всё мне изменило, Несчастен я в любви». — «Что слышу? От Амура Ты страждешь и грустишь, Малютку-бедокура И ты боготворишь? Возможно ль? Так забвенье В кувшине почерпай И чашу в утешенье Наполни через край!» И пена засверкала И на краях шипит, И с первого фиала Амур уже забыт.

VII

Кто ж, дерзостный, владеет Твоею красотой? Неверная, кто смеет Пылающей рукой Бродить по груди страстной, Томиться, воздыхать И с Лилою прекрасной В восторгах умирать? Итак, ты изменила? Красавица, пленяй, Спеши любить, о Лила! И снова изменяй.

VIII

Прошли восторги, счастье, Как с утром легкий сон; Где тайны сладострастья? Где нежный Палемон? О Лила! вянут розы Минутныя любви: Познай же грусть и слезы, И ныне терны рви. В губительном стремленье За годом год летит, И старость в отдаленье Красавице грозит. Амур уже с поклоном Расстался с красотой, И вслед за Купидоном Веселья скрылся рой. В лесу пастушка бродит Печальна и одна: Кого же там находит? Вдруг фавна зрит она. Философ козлоногий Под липою лежал И пенистый фиал, Венком украсив роги, Лениво осушал. Хоть фавн и не находка Для Лилы прежних лет, Но вздумала красотка Любви раскинуть сеть: Подкралась, устремила На фавна томный взор И, слышал я, клонила К развязке разговор, Но фавн с улыбкой злою, Напеня свой фиал, Качая головою, Красавице сказал: «Нет, Лила! я в покое — Других, мой друг, лови; Есть время для любви, Для мудрости — другое. Бывало, я тобой В безумии пленялся, Бывало, восхищался Коварной красотой, И сердце, тлея страстью, К тебе меня влекло. Бывало… но, по счастью, Что было — то прошло».

Погреб ^*

О, сжальтесь надо мною, Товарищи друзья! Красоткой удалою Вконец измучен я. Всечасно я тоскую, Горька моя судьба, Несите ж круговую, Откройте погреба. Там, там во льду хранится Бутылок гордый строй, И портера таится Бочонок выписной. Нам Либер, заикаясь, К нему покажет путь,— Пойдемте все, шатаясь, Под бочками заснуть! В них сердца утешенье, Награда для певцов, И мук любви забвенье, И жар моих стихов.

«И останешься с вопросом…» ^*

И останешься с вопросом На брегу замерзлых вод: «Мамзель Шредер с красным носом Милых Вельо не ведет?»

«От всенощной вечор идя домой…» ^*

От всенощной вечор идя домой, Антипьевна с Марфушкою бранилась; Антипьевна отменно горячилась. «Постой, — кричит, — управлюсь я с тобой; Ты думаешь, что я уж и забыла Ту ночь, когда, забравшись в уголок, Ты с крестником Ванюшкою шалила? Постой, о всем узнает муженек!» — «Тебе ль грозить! — Марфушка отвечает: — Ванюша — что? Ведь он еще дитя; А сват Трофим, который у тебя И день, и ночь? Весь город это знает. Молчи ж, кума: и ты, как я, грешна, А всякого словами разобидишь; . . . . .соломинку ты видишь, А у себя не видишь и бревна».