Том 1. Стихотворения 1898-1904

Блок Александр Александрович

7-8 ноября 1902 года

Осанна! Ты входишь в терем! Ты — Голос, Ты — Слава Царицы! Поем, вопием и верим, Но нас гнетут багряницы! Мы слепы от слез кровавых, Оглушенные криками тлений. Но Ты в небывалых славах Принесла нам вздохи курений!

7–8 ноября 1902

«Загляжусь ли я в ночь на метелицу…»

Загляжусь ли я в ночь на метелицу, Загорюсь и погаснуть не в мочь. Что в очах Твоих, красная девица, Нашептала мне синяя ночь. Нашепталась

мне сказка косматая, Нагадал заколдованный луг Про тебя сновиденья крылатые, Про тебя, неугаданный друг. Я завьюсь снеговой паутиною, Поцелуи, что долгие сны. Чую сердце твое лебединое, Слышу жаркое сердце весны. Нагадала Большая Медведица, Да колдунья, морозная ночь, Что в очах твоих, красная девица, На челе твоем синяя ночь.

12 ноября 1902

«Ушел я в белую страну…»

Ушел я в белую страну, Минуя берег возмущенный. Теперь их голос отдаленный Не потревожит тишину. Они настойчиво твердят, Что мне, как им, любезно братство, И христианское богатство Самоуверенно сулят. Им нет числа. В своих гробах Они замкнулись неприступно. Я знаю: больше чем преступно Будить сомненье в их сердцах. Я кинул их на берегу. Они ужасней опьяненных. И в глубинах невозмущенных Мой белый светоч берегу.

16 ноября 1902

«Мы проснулись в полном забвении…»

Мы проснулись в полном забвении — в полном забвении. Не услышали ничего. Не увидели никого. Больше не было слуха и зрения — слуха и зрения… Колыхались, качались прекрасные — венчались прекрасные Над зыбью Дня Твоего… Мы были страстные и бесстрастные — страстные и бесстрастные. Увидали в дали несвязанной — в дали нерассказанной Пересвет Луча Твоего. Нам было сказано. И в даль указано. Всё было сказано. Всё рассказано.

23 ноября 1902

«Золотит моя страстная осень…»

Золотит моя страстная осень Твои думы и кудри твои. Ты одна меж задумчивых сосен — И поешь о вечерней любви. Погружаясь в раздумья лесные, Ты училась меня целовать. Эти ласки и песни ночные — Только ночь — загорятся опять. Я страстнее и дольше пробуду В упоенных объятьях твоих И зарей светозарному чуду Загорюсь на вершинах лесных.

Ноябрь 1902

«Любопытство напрасно глазело…»

Любопытство напрасно глазело Из щелей развратных притонов. Окно наверху потемнело — Не слышно ни вздохов, ни стонов. Недовольные, сытые люди, Завидуйте верхнему счастью! Вы внизу — безвластные судьи, Без желаний, без слез, без страсти. Мы прошли желанья и слезы, Наши страсти открыли тайны. И мы с высоты, как грозы, Опалили и вас — случайно…

13 декабря 1902

Отшедшим

Здесь тихо и светло. Смотри, я подойду И в этих камышах увижу всё, что мило. Осиротел

мой пруд. Но сердце не остыло. В нем всё отражено — и возвращений жду. Качаются и зеленеют травы. Люблю без слов колеблемый камыш. Всё, что ты знал, веселый и кудрявый, Одной мечтой найдешь и возвратишь. Дождусь ли здесь условленного знака, Или уйду в ласкающую тень, — Заря не перейдет, и не погаснет день. Здесь тихо и светло, В душе не будет мрака. Она перенесла — и смотрит сквозь листву В иные времена — к иному торжеству.

22 января 1902

«Днем за нашей стеной молчали…»

Днем за нашей стеной молчали, — Кто-то злой измерял свою совесть. И к вечеру мы услыхали, Как раскрылась странная повесть. Вчера еще были объятья, Еще там улыбалось и пело. По крику, по шороху платья Мы узнали свершенное дело. Там в книге открылась страница, И ее пропустить не смели… А утром узнала столица То, о чем говорили неделю… И всё это — здесь за стеною, Где мы так привыкли к покою! Какой же нам-то ценою Досталось счастье с тобою!

29 января 1903

«Никто не умирал. Никто не кончил жить…»

Никто не умирал. Никто не кончил жить. Но в звонкой тишине блуждали и сходились. Вот близятся, плывут… черты определились… Внезапно отошли — и их не различить. Они — невдалеке. Одна и та же нить Связует здесь и там; лишь два пути открылись: Один — безбурно ждать и юность отравить, Другой — скорбеть о том, что пламенно молились… Внимательно следи. Разбей души тайник: Быть может, там мелькнет твое же повторенье… Признаешь ли его, скептический двойник? Там — в темной глубине — такое же томленье Таких же нищих душ и безобразных тел: Гармонии безрадостный предел.

12 марта 1903

«Всё тихо на светлом лице…»

Всё тихо на светлом лице. И росистая полночь тиха. С немым торжеством на лице Открываю грани стиха. Шепчу и звеню, как струна. То — ночные цветы — не слова. Их росу убелила луна У подножья Ее торжества.

19 марта 1903

«Нет, я не отходил. Я только тайны ждал…»

Нет, я не отходил. Я только тайны ждал И был таинственно красив, как ожиданье. Но Ты не приняла вечернего молчанья, Когда я на заре Тебя лишь различал. Ты бурно вознесла Единственную Весть, Непобедимую Зарницу Откровений… Ты, в сумрак отойдя, Сама не можешь счесть Разбросанных лучей Твоих Преображений!

2 апреля 1903

(При посылке белой азалии)

Вот они — белые звуки Девственно-горних селений… Девушки бледные руки, Белые сказки забвений… Медленно шла от вечерни, Полная думы вчерашней… У колокольни вечерней Таяли белые башни… Белые башни уплыли, Небо горит на рассвете. Песню цветы разбудили — Песню о белом расцвете…

5 апреля 1903. Пасха