Раскинувшись на пуховыхПодушках, спит самодовольноПомещик. Кучер пристяжныхСтегает беспощадно. БольноСмотреть на тощих лошадей.Фалетор на кобыле тряскойВесь бледный прыгает. Со связкойВ руках храпит себе лакей.Бойка дорога. Все ракиты,Как зимним инеем, покрытыТончайшей пылью. Жарко. Вдруг(Могу ль изобразить испугПомещика?) на поворотеОсь пополам — и тарантас(Прошу довериться работеДомашней…) набок…Вот те раз!
XXXVI
Поднявшись
медленно с дороги,Без шапки, трепетной рукойОщупал спину, нос и ногиМой перепуганный герой.Все цело… Кучер боязливоПривстал… и никаких речейНе произнес… Один лакейЗасуетился торопливо —То вскочит сам на облучок,То вдруг возьмется за задок,То шляпу двинет на затылок…Но как ни ловок он и пылок —Напрасно всё… Что делать! СамПомещик вовсе растерялся,Не верил собственным глазамИ, как ребенок, улыбался.
XXXVII
«Ах, чёрт возьми! Ну, что там?» — «ОсьСломалась». Барин для порядкаЕе потрогал. «Да; хоть брось.Ох, эта бестия Филатка!(Филаткой звался старый плутКаретник.) До деревни сколько?»«Да будет верст пяточек». — «Только?Скачи за кузнецом… да кнутВозьми…» Но взоры в отдаленьеВперило хитрое творенье,Лакей… и вдруг он крикнул: «Э!К нам едет барыня…» — «Где? где?Какая барыня?» — «Полями.Знать, оне взяли… Точно так»«Не может быть!» — «Смотрите сами:Оне-с…» — «Ну, ну, молчи, дурак!»
XXXVIII
Действительно: в кибитке длинной,Подушками, пуховикомНабитой доверху, в стариннойИзмятой шляпке, с казачком,С собачкой, с девкой в казакинеСуконном, едет на семиКрестьянских клячах «ch`ere amie» [10] .Своей любезной половинеПриятель наш едва ли рад…Он бросился вперед, назад…Им овладело беспокойство [11] ,Весьма естественное свойствоИных мужей при виде жен…Кибитка стала… дыбом волосНа нем поднялся… слышит онСупруги дребезжащий голос:
10
«дорогая подруга» (франц.).
11
Им овладело беспокойство,Охота к перемене мест,Весьма мучительное свойство…
«Сергей Петрович, это вы?» *«Я, матушка». — «Ах, мой спаситель!Куда ж вы ехали?» Увы!Разочарованный сожительМолчит уныло. «Верно, к тойВдове? Уж эта мне вострушка!Да говорите ж!.. К ней, Петрушка?»Лакей проворно головойКивнул. «Ах, старый греховодник!Вот я молилась — вас угодникИ наказал… Ну, как я зла!А я вам просвиру везла!..Неблагодарный! ОтлучитьсяНельзя мне на денек, ей-ей…Подвинься, Аннушка… СадитьсяИзвольте к нам — да поскорей».
XL
Покорный строгому веленью,Садится
муж. В его грудиНет места даже сожаленью…Всё замерло. Но впередиБеду предвидит он. ПодругаЕго когда-то молодаБыла, но даже в те годаНе думала, что друг для другаСупруги созданы… нет! мужУстроен для жены. К тому жНеравный бой недолго длился:Сергей Петрович покорился.Теперь везет его домойОна для грозного расчета…Так ястреб ловкий и лихойУносит селезня с болота.
XLI
Вот тут-то я б заметить мог,Как все на свете ненадежно!Бог случая, лукавый бог,Играет нами… Что возможноВчера — сегодня навсегдаНедостижимо… Да мы самиНепостоянны… за мечтамиГоняемся… Но, господа,Хоть я воображаю живо,Как вы следите терпеливоИ добросовестно за ним,За бедным витязем моим, —Однако кончить не пора ли?Боюсь, приелись вам стихи…За чистоту моей моралиПростите мне мои грехи.
XLII
Я прав. Мои слова — не фразаПустая, нет! С своейженой —Заметьте — под конец рассказаСоединяется герой.Закон приличья, в том свидетельЧитатель каждый, сей законСвященный строго соблюден,И торжествует добродетель.Но весело сказать себе:Конец мучительной гоньбеЗа рифмами… придумать строчкуПоследнюю, поставить точку,Подняться медленно, легкоВздохнуть, с чернилами проститься —И перед вами глубоко,О мой читатель, поклониться!
Статьи и рецензии
Путешествие по святым местам русским
С.-Петербург, в тип. III отдел, собственн. е.и.в. канцелярии, 1836 года
Какое неизъяснимо величествеяное явление представляет нам история христианства! Двенадцать бедных рыбаков, не ученых, но сильных верою в Спасителя, проповедывают слово божие — и царства, народы покоряются всемогущему призванию, с радостью принимают святое евангелие, и через три столетия после того мгновения, когда совершилось великое дело искупления, уже по лицу почти всей тогда известной земли воздвигаются алтари истинному богу, падают алтари ложных богов… Не то ли же самое явление представляется нам в истории Руси в конце X века? Целый народ, следуя примеру своего князя, толпами стремится принять святое крещение, покидает своих идолов, предания своих отцов и с готовностью принимает новую, дотоле ему неизвестную религию. И этому причиною было могущество истины, непреодолимая сила веры на простые, неиспорченные души… «Будьте как дети» *, — сказал Спаситель, — и как дети, послушные зову отца, народ русский *последовал князю своему на берега Днепра, где святая вера приняла их в свои объятия. И с тех пор укоренилось благочестие в русском народе, и вместе с ним — та преданность и верность своему государю, то непоколебимое мужество против врагов православной отчизны, которые возвели Россию на столь высокую ступень могущества и славы.
Религия в течение XI века соединила узами веры разноплеменные народы одного славянского корня. Но дух феодализма, дух деления земель, господствовавший тогда по всей Европе и принесенный нордманнами в Россию, не дал великому русскому народу соединиться в одно могущественное государство; судьбы божии совершились: Россия подпала игу народа чуждого. Наступило время испытания, ниспосланного на нее богом, — время владычества монголов. Тогда наше духовенство одно поддерживало самобытность России; оно одно не преклоняло главы пред чужеземным игом; им одушевленные, умирали князья, гибнул народ за православную веру, за свободу отчизны — и наконец, после долгого и упорного борения, сокрушил свои узы. *Но и впоследствии духовенство принесло России великие услуги: в смутное время самозванцев вторично спасли наше отечество мужи, подобные Гермогену, Дионисию, Авраамию Палицыну *. Словом, наше духовенство будет всегда иметь неоспоримое, священное право на признательность и уважение потомков.