Том 1. Стихотворения

Бальмонт Константин Дмитриевич

Раненый

Я на смерть поражен своим сознаньем, Я ранен в сердце разумом моим. Я неразрывен с этим мирозданьем, Я создал мир со всем его страданьем. Струя огонь, я гибну сам, как дым. И понимая всю обманность чувства, Игру теней, рожденных в мире мной, Я, как поэт, постигнувший искусство, Не восхищен своею глубиной. Я сознаю, что грех и тьма во взоре, И топь болот, и синий небосклон, Есть только мысль, есть призрачное море, Я чувствую, что эта жизнь есть сон. Но, видя в жизни знак безбрежной воли, Создатель,

я созданьем не любим. И, весь дрожа от нестерпимой боли, Живя у самого себя в неволе, Я ранен на смерть разумом моим.

Проклятые глупости

(сонет)

Увечье, помешательство, чахотка, Падучая, и бездна всяких зол, Как части мира, я терплю вас кротко, И даже в вас я таинство нашел. Для тех, кто любит чудищ, все находка, Иной среди зверей всю жизнь провел, И как для закоснелых пьяниц – водка, В гармонии мне дорог произвол. Люблю я в мире скрип всемирных осей, Крик коршуна на сумрачном откосе, Дорог житейских рытвины и гать. На всем своя – для взора – позолота. Но мерзок сердцу облик идиота, И глупости я не могу понять!

Уроды

(сонет)

Я горько вас люблю, о бедные уроды, Слепорожденные, хромые, горбуны, Убогие рабы, не знавшие свободы, Ладьи, разбитые веселостью волны. И вы мне дороги, мучительные сны Жестокой матери, безжалостной Природы, Кривые кактусы, побеги белены, И змей и ящериц отверженные роды. Чума, проказа, тьма, убийство и беда, Гоморра и Содом, слепые города, Надежды хищные с раскрытыми губами, – О, есть же и для вас в молитве череда! Во имя Господа, блаженного всегда, Благословляю вас, да будет счастье с вами!

Бабочка («Залетевшая в комнату бабочка бьется…»)

Залетевшая в комнату бабочка бьется О прозрачные стекла воздушными крыльями. А за стеклами небо родное смеется, И его не достичь никакими усильями. Но смириться нельзя, и она не сдается, Из цветистой становится тусклая, бледная. Что же пленнице делать еще остается? Только биться и блекнуть! О, жалкая, бедная!

Заколдованная дева

В день октября, иначе листопада, Когда бесплодьем скована земля, Шла дева чрез пустынные поля. Неверная, она с душой номада Соединяла дивно – чуткий слух: В прекрасно – юном теле ветхий дух. Ей внятен был звук вымерших проклятий, Призывы оттесняемых врагов, И ропот затопленных берегов, Намек невоплотившихся зачатий, Напев миров, толпящихся окрест, Дрожания незасвеченных звезд. Но дева с утомленными глазами, Внимая всем, кричащим вкруг нее, Лелеяла безмолвие свое. Поняв одно за всеми голосами, Безгласно холодела, как земля, И шла вперед, чрез мертвые поля.

«Сквозь мир случайностей, к живому роднику…»

Сквозь мир случайностей, к живому роднику, Идя по жгучему и гладкому песку, По тайным лестницам взбираясь к высоте, Крылатым коршуном повисши в пустоте, Мой дух изменчивый стремится каждый миг, Все ищет, молится: «О, где же мой родник? Весь мир случайностей отдам я за него, За

оправдание мечтанья моего, За радость впить в себя огни его лучей, За исцеление от старости моей».

Возле дыма и огня

Quien sois vos que hablais ansi?

– Un compuesto de contrarios.

Tirso de Molina

Кто ты, чтоб так говорить?

– Сложность противоречий

Тирсо де Молина

Кузнец

Ты видала кузнеца? Он мне нравится, мой друг. Этот темный цвет лица, Эта меткость жестких рук, Эта близость от огня, Этот молот, этот стук, – Все в нем радует меня, Милый друг! Я хочу быть кузнецом, Я, работая, пою, С запылившимся лицом Я смотрю на жизнь мою, Возле дыма и огня Много слов я создаю, В этом радость для меня, Я кую!

Выше, выше

Я коснулся душ чужих, Точно струн, но струн моих. Я в них чутко всколыхнул Тихий звон, забытый гул. Все обычное прогнал, Легким стоном простонал, Бросил с неба им цветы, Вызвал радугу мечты. И по облачным путям, Светлым преданный страстям, Сочетаньем звучных строк За собою их увлек. Трепетаньем звонких крыл Отуманил, опьянил, По обрывам их помчал, Забаюкал, закачал. Выше, выше, все за мной, Насладитесь вышиной, Попадитесь в сеть мою, Я пою, пою, пою.

Моя душа

Моя душа оазис голубой, Средь бледных душ других людей, бессильных. Роскошный сон ниспослан мне судьбой, Среди пустынь, томительных и пыльных. Везде пески. Свистя, бежит самум. Лазурь небес укрылася в туманы. Но слышу я желанный звон и шум, Ко мне сквозь мглу подходят караваны. Веселые, раскинулись на миг, Пришли, ушли, до нового свиданья, В своей душе лелеют мой двойник, Моей мечты воздушной очертанья. И вновь один, я вновь живу собой, Мне снится радость вечно молодая. Моя душа оазис голубой, Мои мечты цветут, не отцветая.

Дух волны

Я слушал Море много лет,   Свой дух ему предав. В моих глазах мерцает свет   Морских подводных трав. Я отдал Морю сонмы дней,   Я отдал их сполна. И с каждой песней все слышней   В моих словах – волна. Волна стозвучная того,   Чем полон Оксан, Где все – и юно, и мертво,   Все правда и обман. И я, как дух волны морской,   Среди людей брожу; Своей певучею тоской   Я всех заворожу. Огнем зелено-серых глаз   Мне чаровать дано. И много душ в заветный час   Я увлеку на дно. И в этой мгле морского дна,   Нежней, чем воды рек, Им будет сниться вышина,   Погибшая навек.