Том 10. Письма. Дневники (с иллюстрациями)
Шрифт:
Приветы. Ваш Б. Асафьев.
18. Б.В. Асафьев - М.А. Булгакову
15.IV.1937 [Ленинград]
Дорогой Михаил Афанасьевич! У нас премерзкая «весенняя» непогодица. Туман. Грязь. Меня всего ломает. Наконец-то получил переписанные новые картины. Сегодня. Но надо их проверить и затем буду искать надежной оказии, чтобы послать {11}. Постараюсь скорее выправить, но не ручаюсь за сегодня, п[отому] что мучает грипп (мигрень и проч.). Длительность оперы получается теперь по моим данным 1 час. 50 мин. Неужели мало? Выверю еще раз. Увертюры, программу которой мне предложил Керженцев, я пока писать не буду. Для этого мне надо иметь представление о сценическом облике спектакля, т[о] е[сть] убедиться в его реальности. Сейчас
Привет. Ваш Б. Асафьев {12}
19. М.А. Булгаков - Б.В. Асафьеву
10 мая 1937 Москва
Дорогой Борис Владимирович, диктую, потому что так мне легче работать. Вот уж месяц, как я страдаю полным нервным переутомлением. Только этим объясняется задержка ответа на Ваше последнее письмо. Со дня на день я откладывал это письмо и другие. Не было сил подойти к столу. А телеграмму давать бессмысленно, в ней нечего телеграфировать. Вы хорошо понимаете, что такое замученность, и, конечно, перестанете сердиться на меня.
На горизонте возник новый фактор, это — «Иван Сусанин», о котором упорно заговаривают в театре. Если его двинут, — надо смотреть правде в глаза, — тогда «Минин» не пойдет. «Минин» сейчас в реперткоме. Керженцев вчера говорил со мной по телефону, и выяснилось, что он не читал окончательного варианта либретто.
Вчера ему послали из Большого экземпляр.
Не знаю, как быть с городом Горьким. Какое у них может быть разрешение на постановку от Управления московского, когда председатель комитета еще не знает окончательного варианта, когда опера еще в реперткоме.
Дорогой Борис Владимирович! Вам необходимо приехать в Москву. Настойчиво еще и еще раз повторяю это. Вам нужно говорить с Керженцевым и Самосудом, тогда только разрешатся эти загадки-головоломки с «Мининым», тогда будет понятнее, что делать с г. Горьким.
Приезжайте для разговора с Керженцевым и Самосудом (о том, что Мутных уже не директор Большого театра [...] Вы, конечно, уже знаете).
Приезжайте. Дружески приветствую Вас!
Ваш М. Булгаков
20. Б.В. Асафьев - М.А. Булгакову
4.VII.1937
Дорогой Михаил Афанасьевич! Сердечное спасибо за письмо. Насчет «Петра» не только не остыл, но безумно рад В[ашему] известию и готов взяться за работу в любой момент. Урывками, правда, но часто, все время, когда есть свободные часы, заглядывал в материалы по «Петру», пособрав их у себя порядком, поэтому я в «курсе дела». Значит, если Вы, милый, чуткий и добрый человек, хотите доверить свое либретто еще раз мне — мне, не только как мне, но и отверженному композитору, на которого гневается музыкальный Юпитер (как античник я не помню, гневался ли олимпийский Юпитер на тех, кого он сам обижал!), я могу только от всей души Вас благодарить. Только большая серьезная волнующая меня работа может поднять меня из состояния глубокой грусти, в какое меня загнали. Но ведь Комитет вычеркнет меня как композитора с обложки Вашего либретто? Или лучше написать и музыку, а потом уж преподнести все вместе?! Ну, Вам виднее, а я с нетерпением буду ждать либретто и еще В[аших] писем, хотя и кратких. Их я очень люблю. Привет В[ашей] супруге. Жму В[ашу] руку и обнимаю.
Ваш Б. Асафьев.
P.S. Известна ли Вам любопытная книжечка Шафирова (при участии Петра) «Рассуждение какiе законные причины его царское велiчество Петръ Первый царь (etc.) къ начатiю воiны npoтiв короля Карола 12, Шведского 1700 году имълъ».
21. Б.В. Асафьев - М.А. Булгакову
11.VII.1937
Милый и дорогой Михаил Афанасьевич! Имею к Вам просьбу. Исполните ее только в том случае, если для Вас тут нет каких-либо неудобств. Дело в том, что я не знаю адреса Файера [835] и не знаю, выехал ли он за границу или он в Москве. Я думаю, Вы могли об этом узнать от Леонтьева. Меня очень беспокоит судьба взятого у меня весной Файером и Мессерером [836] редчайшего клавира первого издания «Лебединого озера», к[отор]ый мне нужен и о к[отор]ом я навожу справки, но не могу напасть на след. Если неведомо, где Файер, то, быть может, ведомо, где Мессерер? Простите меня за беспокойство по такому пустяку, но мне сия пропажа
835
Файер Юрий Федорович (1890—1971) — дирижер Большого театра Союза ССР, народный артист СССР.
836
Мессерер Асаф Михайлович (1903-1992) — балетмейстер и педагог.
837
«Вечерняя Москва», 27 июня 1937 г.
Конечно, «Минин» похоронен волей Самосуда и Комитета, но я бы не хотел его хоронить. Что вы думаете, если бы попытаться подставить под него русский же исторический сюжет с сохранением тех же характеров и типов, тоже с темой защиты родины, ибо ведь вся русская история, в сущности, всегда была и есть история обороны с вытекающими отсюда повинностями для людишек. Труднее всего тут с казаками. Они поворачивают дело на Польшу. Если бы не они, то Псков или Новгород против Ливонии (!?) — вот уже и тема. Стиль музыки позволяет ее вести вглубь сколько угодно: ставшие для меня только что доступными совершенно исключительные фрагменты старинной песенной культуры, по-видимому, новгородской, не уступающие по ценности новгородской иконописи (ритм, линия-мелодия), делают возможным кое-какие любопытные углубления в музыке бывшего «Минина». Эти песни начнут продавать не раньше октября—ноября, потом пройдет время, пока композиторы их раскусят. Я не собираюсь брать темы, но изучу стиль, язык, ритм до полного своеобразного освоения. Что Вы обо всем этом думаете? Впрочем, эти песни помогут и стилю «Петра», помогут в смысле возможности уйти от надоевшего квасного кучкизма. Но возможно, конечно, усилить личную драму, перевести «Минина» на какой-л[ибо] из пограничных с поляками и крымцами эпизод борьбы казаков, как-то избежав модного «Т[араса] Бульбы» и щекотливого Хмельницкого. Вы как хозяин «Минина» не сердитесь на меня за все эти прожекты, весьма досужие! Но ведь жалко же сдаваться?! Где Мелик?! Приветы В[ашей] супруге. Жму руку и обнимаю.
Б. Асафьев
Не забывайте. Как «Петр»? [838] Право, я в состоянии обогнать всех. Техника у меня теперь после адовой борьбы за «Парт[изанские] дни» стала еще надежнее, ну, а силы как-ниб[удь] найду.
22. Б.В. Асафьев - М.А. Булгакову
10.VIII.1937
Дорогой Михаил Афанасьевич!
Сейчас получил В[аше] письмо. Рад, что работа на полном ходу. Жду с нетерпением. Я все время в Ленинграде, только-только начал ходить после почти трехмесячного лежанья. Лета так и не почувствовал, поэтому состояние неважное. Сердечно приветствую Вас, буду ожидать дальнейших сообщений. Вести от Вас мне всегда дороги. Желаю всего доброго. Поклон В[ашей] супруге.
838
Имеется в виду либретто к опере «Петр Великий», над которым работал М.А. Булгаков.
Ваш Б. Асафьев
23. М.А. Булгаков - Б.В. Асафьеву
2 октября 1937 года
Дорогой Борис Владимирович, извините, что на машинке. Простудился, валяюсь, диктую.
Не писал Вам до сих пор по той причине, что до самого последнего времени не знал, что, собственно, будет с моим «Петром». А тут еще внезапно навалилась проходная срочная работа, которая съела у меня последние дни.
Начну с конца: «Петра» моего уже нету, то есть либретто-то лежит передо мною переписанное, но толку от этого, как говорится, чуть.
А теперь по порядку: закончив работу, я один экземпляр сдал в Большой, а другой послал Керженцеву для ускорения дела. Керженцев прислал мне критический разбор работы в десяти пунктах. О них можно сказать, главным образом, что они чрезвычайно трудны для выполнения и, во всяком случае, означают, что всю работу надо делать с самого начала заново, вновь с головою погружаясь в исторический материал.