Том 10. Публицистика
Шрифт:
После двухчасовой речи — воротничок на нем мокрый, как жгут вокруг шеи, волосы прилипли к вискам, пуговицы оторваны, безумные глаза, лицо похоже на сыр. Он любит пророчествовать, как шаман. Но пророк он плохой. При неудаче он падает духом; так, в 1927 году, когда его дела пошли было круто вниз, он даже намеревался покончить самоубийством.
По целому ряду объективных причин такой истерический шаман производил сильное впечатление на мелкого буржуа, а их — миллионы и миллионы в Германии. Гитлер требовал «ночи длинных ножей для евреев», — и это поражало мещанское воображение. Гитлер требовал военного похода на большевистскую Москву, завоевания Украины и расселения на роскошных приднепровских землях голодающих немцев… Еще большее впечатление!
Гитлер был рупором, с одной стороны, крупных германских промышленников, больше всего на свете боявшихся революции,
Время ему благоприятствовало: мелкий немецкий буржуа, разоренный войной и инфляцией, готов был идти за всяким, кто обещал ему молочные реки и кисельные берега, а германский пролетариат, расколотый и обезоруженный социал-демократами, не мог противопоставить объединенной силы бешено наступающему фашизму.
Гитлер со всем его окружением авантюристов, личностей с уголовным прошлым и уголовным будущим, возник как смертельная болезнь в больном теле Германии. Поставленный на пост рейхсканцлера магнатами германской тяжелой индустрии, он путем кровавой провокации и террора захватил всю власть и объявил себя «фюрером», что в переводе на русский язык обозначает — вождь пещерных людей.
Террор и голод получила Германия взамен кисельных берегов. «Выбирайте — нищету или войну», — заявил Гитлер одураченным немцам, — и началась семилетняя обработка и подготовка молодого поколения, предназначенного к убою. «Солдат не должен думать, за него подумал фюрер», — так гласит первый пункт полевой книжки фашистского солдата. Все соки страны выжимались досуха на вооружения. Германия стала сплошным военным лагерем, военной машиной, предназначенной для осуществления сумасшедших и грабительских планов Гитлера и его шайки. Эти планы распухали с каждым днем в его истерическом воображении. Еще бы, — к его услугам было восемьдесят пять миллионов немцев, скрученных в бараний рог.
Каковы же военные планы Гитлера?
Первоначальный план его заключался в разгроме Советской России. Овладев нашей страной от Вислы до Тихого океана, он получал базу для развертывания могущественной армии всех видов оружия и наносил смертельные удары на Западе — Англии, на Востоке — Соединенным Штатам. Гитлер становился мировым гегемоном и тогда начинал осуществлять основной план фашизма, о котором скажу несколько ниже.
Для похода на Советскую Россию нужно было согласие на невмешательство в эту авантюру Европы и Англии. Гитлер всеми средствами запугивал их неизбежностью коммунистической революции. «Или фашизм или коммунизм, — истерически завывал он в эфир. — Я один в состоянии раздавить коммунизм в Советской России и во всем мире. Развяжите мне руки…»
Ему не поверили, рук для похода на Советскую Россию не развязали. Тогда военный план его с той же истерической быстротой перевернулся с головы на ноги. Он решил сначала напасть на Европу, уничтожить ненавистную Францию, поставить Англию на колени и уже тогда очистив свой тыл, вернуться к самому жирному куску, к Советской России.
Так началась вторая мировая война.
Что же Гитлеру нужно от нас — русских, украинцев, белорусов и всех братских народов СССР?
Прежде всего ему не нужны двести миллионов населения нашей родины. Ему не нужны дети, женщины, пожилые люди и старики. Они подлежат физическому истреблению. Мы теперь знаем, как это делалось в Польше, в Сербии, в Норвегии, во Франции и в тех советских районах, которые заняты фашистскими войсками. В Польше значительная часть населения уже истреблена пытками и убийствами, болезнями и голодней смертью в гигантских концлагерях, а вне лагерей — истощением от голодного пайка. Польскому крестьянину не принадлежит больше его достояние; к примеру: крестьянам розданы особые куриные клетки, особые сборщики яиц сажают туда кур, пломбируют клетки и ежедневно вынимают из них яйца; если пломба повреждена, — через час крестьянин уже висит — бедняга — на дереве около своей хаты…
Ворвавшись во Львов, фашисты устроили там «ночь длинного ножа» — много тысяч человек от мала до велика было зарезано. Известно, каким мучениям подвергались крестьяне белорусских сел и деревень — их ошпаривали кипятком, выкалывали глаза, запарывали штыками, детям разбивали головы о косяк.
Для чего так поступают фашисты?
Для того, чтобы навести ужас на население и чтобы убрать лишние рты: это их программа.
В Советской России фашистам нужны рабочие руки, но такие, чтоб они повиновались, как машины. Фашистам годен не человек, но говорящее животное. Поэтому несомненно, что они намерены оставить в живых часть мужского здорового
Все плодородные земли Украины, русской черноземной полосы, вольного Дона, тучные поля и роскошные сады Кубани, хлопковые плантации, виноградники и сады Кавказа и Средней Азии — все должно быть распределено между новыми хозяевами — длинноголовыми, белокурыми, стопроцентными немцами-помещиками… Он-то уже и плеть приготовил и двух зверовидных кобелей для охраны…
В невиданной и неслыханной битве двух многомиллионных армий, красной и фашистской, сразу определились разные качества сражающихся: красный воин дерется умно, хитро, смышлено, с охотским азартом и по-русски храбро до конца. Фашистский солдат дерется как обреченный. Часто в бой идут они пьяные, нагнув головы в шлемах. И не выдерживают русских штыковых атак. Очищают небо, завидя красных истребителей. Неожиданно, под нашим контрударом, обрывают отчаянный, казалось бы, натиск, кидаются туда и сюда. Меняют планы. В фашистской армии все черты ее фюрера — Гитлера: нахальство, свирепость разъяренного зверя, истеричность…
Враг многочисленный, опасный, сильный, но враг, несущий в самом себе неизлечимую болезнь, — безумие Гитлера.
Основной план Гитлера, его последняя точка, заключается в том, чтобы, овладев мировой гегемонией, истребив ненужные ему народы, установить единый вечный фашистский порядок. Но здесь у Адольфа Шикльгрубера не хватило фантазии. Он целиком заимствовал этот новый порядок из представлений раннего средневековья: это — пирамида, где на самом верху полубог Гитлер, ниже — его ближайшие сановники — Геббельсы, Геринги и Риббентропы и прочая черная сволочь, ниже — стопроцентная длинноголовая аристократия — помещики, которым, скажем, одному принадлежит целиком Киевский военный округ, другому, скажем, Урал от Перми до Магнитогорска и так далее, ниже — крупная немецкая буржуазия, еще ниже идут уже люди подневольные, рабы более надежные, пониже — рабы менее надежные, дальше — слоями расы, все более удаляющиеся от арийской, и на самом низу — человекомашины, человекоживотные, или «недочеловеки», по выражению Гитлера, люди, живущие в стойлах, люди, которых стерилизуют, чтобы они не давали потомства, молчаливая, безликая работающая масса.
Таков предполагаемый вечный порядок Гитлера. Ради него льется кровь, разрушаются государства, гибнут миллионы людей от голода и лишений, ради него фашистские полчища ломают и сломают свой хребет о стальную мощь Красной Армии.
Фашисты ответят за свои злодеяния
Кто вы, охранители Гитлера, офицеры и солдаты со значками свастики? Зверями вас назвать нельзя, — дикие звери жестоки, но не убивают для наслаждения убийством и не проливают крови себе подобных. Нельзя вас назвать и сумасшедшими, потому что вы совершаете зверства обдуманно и планомерно, по инструкциям бюро пропаганды германской армии: «У немецких солдат следует воспитывать чувство беспощадности, никакие проявления жалости по отношению кого бы то ни было, независимо от пола и возраста, недопустимы. Нужно воспитывать у каждого офицера и солдата чувство материальной заинтересованности в войне…»
Эта инструкция относится к мирному населению областей, оккупированных немцами. Результаты такой пропаганды налицо, она упала на благодатную почву. Фашисты любят сильные ощущения. Книга, театр, кино могут дать только суррогат переживаний. То ли дело — подойти к белорусской колхознице, вырвать у нее из рук младенца, швырнуть его на землю и слушать, кривя рот усмешкой, как баба кричит и кидается, беспомощная и безопасная, словно птица, у которой убили птенца, и под конец, когда до нервов дошли эти вопли наглой бабы, — ткнуть ее штыком под левый сосок… Или приволочь с хутора на лесную опушку, где расположились танки для заправки, полтора десятка девушек и женщин, приказать им, — четкой, мужественно-немецкой хрипотцой, — раздеться догола, окружить их, засунув руки в карманы и отпуская жирные словечки, разобрать их по старшинству и чину, потащить в лес и наслаждаться их отчаянными криками и плачем, а потом вперевалку вернуться к своим танкам, закурить и уехать, чтобы впоследствии написать друзьям в Германию открытки о забавном приключении: «Должен тебе признаться, Фриц, эти проклятые русские девки под конец нам до смерти надоели своими воплями и царапаньем…» — Потом колхозники нашли их в лесу — у одних были вырезаны груди, у других разбиты головы, перерезаны горла…