Том 11. Рассказы. Очерки. Публицистика. 1894-1909
Шрифт:
— Я — она — находить близко, — рассказывал индеец Билли, — она там спать, очень много устала, лицо мокрое. Думать, плакала. Я приносить домой, кормить, она очень много голодная, потом снова спать.
Счастливая мать в безмерной благодарности, презрев все ранги, облобызала и индейца Билли, назвав его «ангелом господним в ином обличий».
И если только индеец Билли состоял в такой должности, то он и в самом деле был «в ином обличий», о чем красноречиво свидетельствовало его одеяние.
В половине второго ночи все участники процессии ворвались в поселок, распевая «Когда Джонни идет домой», размахивая фонарями и поглощая напитки, которыми
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
I
На следующий день потрясающая сенсация взбудоражила весь поселок: величественного вида иностранец, с внушительной осанкой и непроницаемым лицом, прибыл в трактир и записал в книгу приезжих имя, которое стольких приводило в трепет:
Шерлок Холмс
Эта новость перелетала из хижины в хижину, с участка на участок; побросав инструменты, люди ринулись к центру притяжения. Некий старатель оповестил о выдающемся событии Пэта Райли, чей участок находился по соседству с участком Флинта Бакнера, и Фетлок Джонс, услышав новость, едва не упал в обморок.
— Дядюшка Шерлок! — пробормотал он себе под нос. — Везет как утопленнику! Угораздило же его появиться, как раз когда… — Но тут Фетлок впал в мечтательную задумчивость и вскоре успокоился. «Впрочем, его-то мне бояться нечего. Всем, кто его знает так, как я, отлично известно, что он способен раскрыть преступление, только когда сам его подготовит заранее, запасется всеми уликами и сыщет какого — нибудь парня, который согласится совершить это преступление согласно его инструкциям. Ну а на этот раз улик не будет! Так в чем же он сможет здесь показать свой талант? Ни в чем. Нет, сэр, все подготовлено! Но если б я рискнул отложить это дело… О нет, так рисковать я не намерен. Флинт Бакнер отправится на тот свет сегодня же вечером. Без проволочек!» Но тут перед Фетлоком возникло еще одно препятствие: «дядюшка Шерлок, конечно, захочет сегодня вечером поговорить со мной о семейных делах. Как же мне от него отделаться? Около восьми часов я должен на несколько минут попасть к себе». Это было весьма затруднительное обстоятельство, из-за которого Фетлоку пришлось немало поломать голову. И все же выход был найден: «Мы пойдем прогуляться, а я на минутку отлучусь и оставлю его на дороге, так чтобы он не видел, что я сделаю. Лучший способ сбить сыщика со следа — это не отпускать его от себя, когда готовишься совершить преступление. Да, это самый безопасный ход. Я возьму его с собой».
Тем временем всю дорогу перед трактиром запрудили жители поселка, в надежде хоть одним глазком взглянуть на Великого Человека. Однако Великий Человек сидел в своем номере и не выходил. Слегка повезло только Фергюсону, кузнецу Джейку Паркеру и Хэму Сандвичу. Трое восторженных поклонников великого сыщика — ученого засели в сарайчике для хранения задержанного багажа, расположенном напротив окон занимаемого сыщиком номера и отделенном от него лишь проходом в десять — двенадцать футов шириной, и просверлили в ставнях глазки.
Ставни у мистера Холмса были наглухо закрыты, но вскоре он их распахнул. Жуткое и вместе с тем радостное волнение охватило троих наблюдателей, внезапно очутившихся лицом к лицу с выдающейся личностью, с этим сверхчеловеком, слава о котором гремит по всему миру! Вот он сидит перед ними — не легенда, не
— Вы только взгляните на эту голову! — с благоговением в голосе воскликнул Фергюсон. — Бог ты мой! Вот это голова!
— Еще бы! — почтительно согласился кузнец. — А гляньте на этот нос, на эти глаза! Ум, говорите? Целая бочка!
— А бледный какой! — заметил Хэм Сандвич. — Это все от мыслей, вот от чего! Черт подери! Остолопы вроде нас даже понятия не имеют, что значит по — настоящему мыслить!
— Куда уж нам! — подтвердил Фергюсон. — То, что мы считаем мыслями, просто — напросто чепуха на постном масле.
— Верные твои слова, Фергюсон. А гляньте на этот нахмуренный лоб! Вот это, скажу я вам, острота мысли — так и сверлит, все вглубь, вглубь, в самое что ни на есть нутро! Должно быть, напал на какой-то след.
— Так и есть! Попомните мои слова! Вы только взгляните, какой мрачный, какой бледный и торжественный, — ни одному покойнику его не переплюнуть!
— Где там! Ни за какие денежки! И ведь это все у него наследственное! Он же четыре раза умирал, это даже историки описали. Три раза своей смертью, а один раз — от несчастного случая. Говорят, от него несет сыростью и холодом, как от могилы. А еще говорят…
— Т-сс! Смотрите! Приложил большой палец к правой шишке на лбу, а указательный — к левой. Клянусь своей второй рубахой, его мозговая машина сейчас шпарит на полный ход!
— А то как же! А теперь он глядит на небо, поглаживает усы и…
— А теперь поднялся и пальцем правой руки на пальцах левой пересчитывает улики. Видите? Вот дотронулся до указательного, теперь — до среднего, а теперь — до безымянного…
— Стоп! Застрял…
— Глядите, как сморщился! Видно, не может разобраться в этой улике. А вот…
— А вот улыбается! Ну, прямо тигр! Глядите, остальные пальцы перебрал одним махом. Значит, понял, в чем дело! Понял, будьте покойны.
— Да, скажу я вам! Не хотелось бы мне быть на месте того парня, за которым он охотится!
Мистер Холмс пододвинул стол к окну, сел к наблюдателям спиной и стал писать. Наблюдатели оторвались от дырочек в ставнях, набили трубки и уютно расположились, чтобы не спеша покурить и потолковать.
— Да, ребята, что тут говорить. Он — чудо! — с полной убежденностью объявил Фергюсон. — Это прямо — таки на нем написано.
— Самые что ни на есть верные твои слова, Фергюсон, — сказал Джейк Паркер. — Вот было бы здорово, если бы он вчера вечером оказался с нами!
— Еще бы! — подхватил Фергюсон. — Уж тогда бы мы имели возможность наблюдать научную работу сыщика. Интеллект — понятно? Чистый интеллект самого высшего сорта. Наш Арчи — молодчина, и нечего умалять его способности, но ведь его дар, насколько я понимаю, только зрение, острое, как у совы ночью, удивительный природный дар животного, ни больше ни меньше; но в этом же нет интеллекта, нет этой жуткой таинственности, этого величия… Двух таких людей можно сравнивать не больше чем… чем… Да что там! Разрешите — ка мне сказать вам, что бы он стал делать вчера. Он бы сперва зашел к мамаше Хоган и взглянул — только взглянул — на помещение, вот и все. И что-нибудь увидел бы? Да, сэр, все до последней мелочи! И он бы знал жилье Хоганов лучше, чем сами хозяева, проживи они там хоть целых семь лет. Потом он бы сел на койку, все так же тихо, спокойно, и сказал бы миссис Хоган так… Эй, Хэм, к примеру — ты будешь миссис Хоган. Я стану тебя спрашивать, а ты отвечать.