Том 12. Пьесы 1908-1915
Шрифт:
Софья. Мои, например…
Xеверн. И ваши. А также — мои…
(Вышел Михаил, молча поздоровался с Хеверном, налил стакан вина, сел на верхней ступени, рассматривает вино на свет. Хеверн смотрит на него сверху вниз, Софья курит и следит за ним.)
Хеверн. Утром ловили окуней, Миша?
Михаил. Ловил.
Хеверн. И — что же?
Михаил. Поймал.
Хеверн.
Михаил. Одного.
Хеверн. Большой?
Михаил. Около фунта…
Хеверн. Очень плохо! Ничто не берёт так много время, как ловля рыб. (Софье.)Вчера я разговаривал с вашим предводителем дворян — это очень странное лицо!
Софья. Да? Почему же?
Хеверн. Очень! Бывал в Европе, интересуется искусством, посетил музеи — и ни однажды не был в рейхстаге! Он не понимает, что социализм — явление историческое, и смеётся над тем, что нужно изучать. Один голый инстинкт собственника-индивидуалиста не может победить социализм, — чтоб успешно бороться, нужно знать врага, — так!
Софья (задумчиво). Я — тоже не интересуюсь социализмом.
Хеверн. О, для женщины это необязательно! Да, странный человек предводитель… Он так… с яростью говорил о честных заслугах дворян перед Россией — очень красиво! Но, если ему предложить две с половиной тысячи рублей, — он без усилия покривит себе душу…
Софья (смеясь). Почему именно две с половиной?
Хеверн. Так, для примера…
Софья. Вы предлагали?
Хеверн (строго). Н-но, зачем! (Михаилу.)Вы живёте дружелюбно с Павлой Николаевной, да?
Михаил. Она очень хороший человек — честный и добрый…
Xеверн. Да? Это приятно. Но — многие русские, мне кажется, добры только по слабости характера?
Михаил. Не знаю… Вам — виднее.
(Из сада идут Антипа, Павла, порознь, оба притихшие. Все молчат, видя их.)
Антипа (ворчливо, угрюмо). Когда сердце не горит, а тлеет только — это, брат, ещё не жизнь… Ты погоди рассуждать…
Павла (устало). То вы говорите, что я глупая, то — не рассуждай…
Антипа (с досадой). Эх, да ты пойми — о разном говорю!.. (Увидал сына, выпрямился, строго спрашивает.)Ведомость готова?
Михаил. Нет ещё.
Антипа. Отчего? Ведь я сказал…
Михаил.
Антипа. Как не доставили? Врёшь!
Софья. Счета у меня, не кричи! Их нужно проверить…
Антипа (входя на террасу). Ну, ты всегда заступаешься… где не надо! Проверить… что ж он сам — не может?
(Софья что-то строго шепчет ему, он мычит.)
Xеверн (Павле). Как поживаете?
Павла. Благодарю вас, хорошо…
Xеверн. Я очень рад.
Павла. Это вы — серьёзно?
Xеверн. Что именно?
Павла. Вас серьёзно радует, когда людям хорошо?
Xеверн (удивлён). О, конечно! Как же иначе? Несомненно. Когда всем хорошо вокруг меня — я выигрываю…
Павла. Как это просто и верно…
Xеверн. О, я очень люблю всё простое, оно именно — верно!
Антипа (Хеверну). Идём план-то смотреть…
Хеверн. Пожалуйста…
Антипа. Иди-ка ты с нами, Михаил! Софья, купили мы лес-то у предводителя — знаешь?
Софья. Нет, не знаю…
Антипа (Хеверну). Ты что ж, не сказал компаньонке-то?
Xеверн (хмурясь). Я был уверен…
Софья (брату). Сколько?
Антипа. Двадцать три…
Софья. Ты не хотел давать больше восемнадцати?
Антипа. Не хотел, а пришлось дать.
Софья. Почему же?
Антипа. Конкурент явился новый. После расскажу. Идёмте… Михаило — иди!
(Уходят. Хеверн идёт сзади. Софья, задумчиво покуривая, наблюдает за ним. Павла, прислонясь к перилам, стоит, опустя голову.)
Софья. Ты что грустишь?
Павла. Устала.
Софья. О чём беседовали?
Павла. Да… всё о том же… Он всё говорит, как любит меня… Я же знаю ведь это! А он — всё говорит, говорит…
Софья. Поди ко мне. Эх ты… птица!
Павла. Нет, право, ну — люблю, люблю… нельзя же всё об этом только!
Софья (грустно). Дитя моё, это очень худо, если нельзя говорить только об этом…
Павла. Да и все мужчины… Как он странно смотрит на тебя!