Том 12. Пьесы 1908-1915
Шрифт:
Елена. Перестань об этом. Тебе двадцать лет.
Мастаков (в дверях). Елена, иди сюда! (Когда она подошла, он возмущённо шепчет.)Слушай, какого чёрта Николай рычит на меня? Стоит под носом и сверкает белками… что ему нужно?
Елена (уходя). Я сейчас, Зина.
Мастаков (идя за нею). Возмутительно!
(Зина
Самоквасов (с шалью в руке). Возьмите-ка, сыро!
Зина. Спасибо! Какой вы заботливый.
Самоквасов (расцветая). Ну… это не я… это ваша мама велела мне. Хорошая у вас мама!
Зина (кивая головой). Да.
Самоквасов (волнуясь). Вообще, женщины — самое лучшее… Особенно теперь,
когда наш брат… несколько раскис. Знаете, мне можно поверить, — я женщин видел! Я очень плохо, очень грубо жил… немногое могу вспомнить без стыда за себя… и, если было что хорошее, чистое в моей жизни, — это были вы… женщины… Готов молиться: да сохранит их господь бог, ибо нет у него среди русского племени ничего лучше женщин!
Потехин (выходя). Ого! Вот как?
Самоквасов (оборачиваясь к нему). Ах… это вы! Конечно — не согласны? Желаете спорить?
Потехин. Не время и не место.
Самоквасов (горячо). Ироническим возгласам — место, а правдивому свидетельству — не место? Почему-с?
Потехин (проходя мимо него). Вы, точно влюблённый, вспыхиваете… что с вами, а?
Самоквасов. Ничего особенного, благодарю вас! Вы как себя чувствуете? Вот, Зиночка, посмотрите: вчера он призывал народ — вперёд, на бой с судьбой, а сегодня, извольте видеть, — разочарованному чужды все обольщенья прежних дней!
3ина. Не надо сердиться!
Самоквасов. Но ведь это же… это обман… это — игра людьми…
Потехин (раскуривая сигару). Чего вы так волнуетесь? Попросите, и — вам снова дадут место в полиции… (Отходит.)
Зина (болезненно). Ой, доктор… что это вы!
Самоквасов (задыхаясь). Вот… культурный человек… а? Благородно, а?
Зина. Он… может быть, он нездоров?
Самоквасов. Да-с… паралич души у него… Нет, извините… мы все — злые, грубые… и ничего
Вукол (выходит — Зине). Вас мать зовёт. Ты что, Мирон?
Самоквасов (показывая кулак). Сын твой…
Вукол. Ага!
Самоквасов. Когда-нибудь я его…
Вукол (глядя в темноту). Никто не любит моего потомка.
Самоквасов. А он? Он кого любит? Умеет он любить?
Вукол. Не знаю. Не спрашивал.
Самоквасов. Спроси… да!
(Потехин подходит. Самоквасов, фыркнув, ушёл в комнаты.)
Вукол. Ты что обижаешь людей?
Потехин. Давай походим, отец.
Вукол. Нога не позволяет ходить.
Потехин. Ах, да… Вот что — я уезжаю… С поездом в пять пятнадцать. (Вынимает бумажник.)Вот деньги… Потом ещё пришлю… если будут.
Вукол. Значит, надолго… А служба?
Потехин. Брошу.
Вукол. Ты, может, на Кавказ собрался?
Потехин. Почему на Кавказ?
Вукол. Бывало, люди в твоём положении на Кавказ ездили.
Потехин. Не понимаю.
Вукол. Влюбился?
Потехин (хмуро поглядел в лицо отца и усмехнулся). Н-ну?
Вукол. Безнадёжно?
Потехин. Далее!
Вукол (принимая деньги). Ты лучше в Сибирь поезжай.
Потехин. Зачем?
Вукол. Наживёшь денег. Когда люди противны — необходимо иметь много денег.
Потехин. Скажи тут всем этим, что я получил телеграмму… спешно вызвали в город к больному.
Вукол. А зачем лгать?
Потехин. Верно. К чёрту! Прощай.
Вукол. Давай обнимемся…
Потехин (обнимая). Прощай! Трудно жить, старик.
Вукол. Не удался ты у меня!
Потехин. И ты тоже не очень удался.
Вукол. Ну, всего доброго! Стреляться не думаешь?
Потехин (усмехаясь). До этого не дошло ещё.
Вукол. То-то! Ты — в брюнеток влюбляйся, у них больше темперамента, и они быстрее решают…
Потехин. Брось! Не балагурь.