Том 12. Пьесы 1908-1915
Шрифт:
Иван (уходя). Я не буду есть, если она сядет за один стол со мной…
(Все идут за ним; Яков, Пётр и Любовь остаются одни.)
Яков (тихо). Что с тобой, Люба?
Любовь (тихо). А как ты думаешь? (Под её взглядом он наклоняет голову. Пётр подозрительно смотрит на них.)
Иван (в
Александр. Твоё здоровье, папа!
(Яков и Пётр молча идут к столу. Любовь осталась одна, оглядывается, кутаясь в свою шаль.)
Федосья (наклоняясь в кресле, смотрит на неё с улыбкой, манит к себе и шепчет). Поди сюда, Любушка, поди сюда… Что он кричит, воевало-то наш?
Лещ (в столовой). С приездом… и за осуществление всех желаний нашей тесной семьи!
Занавес
Действие второе
Часть столовой — скучный угол со старинными часами на стене. Солидный буфет и большой стол, уходящий наполовину за пределы сцены. Широкая арка, занавешенная тёмной драпировкой, отделяет столовую от гостиной; гостиная глубже столовой, тесно заставлена старой мебелью. В правом углу горит небольшая электрическая лампа; под нею на кушетке Вера с книгой в руках. Между стульев ходит Пётр, точно ищет чего-то. В глубине у окна Любовь, она встала коленями на стул, держится за спинку и смотрит в окно.
Пётр (тихо, упрямо). Мне нужно знать правду…
Любовь (оборачиваясь к нему). Ты не рассказывай маме о твоей ссоре.
Пётр (подозрительно). Почему?
Вера (с досадой). Как ты мне мешаешь, Петька!
Любовь. Зачем волновать её?
Пётр (упрямо). А если он был прав, Максимов-то?
Вера (горячо, упрекая). Как тебе не стыдно, Пётр! Ты не смеешь думать о папе скверно!
Пётр (задумчиво). Молчи, Верка, ты глупая…
Вера. А ты — зазнаёшься…
Пётр (настойчиво). Почему ты не отвечаешь, Любовь?
Вера. Познакомился с интересным человеком и задираешь нос…
Любовь (сходит со стула). Что я тебе отвечу!
Пётр. Ты старшая, ты должна знать… Он кричал, что папа взяточник и трус, и…
Вера (вскакивая).
Пётр (пытливо смотрит на неё). Иди, скажи! Ну?
Вера (бежит). И пойду! Думаешь — нет?
Любовь (обеспокоена). Вера, не надо! Это — плохо, Пётр!
Пётр. Да, плохо, когда про отца так говорят… Любовь, правда, что он приказал избить арестованных и двое умерли? И что этого не нужно было делать?.. Правда?
Любовь (не вдруг). Послушай, Пётр, я не уверена, что нужно говорить правду…
Пётр. Мне?
Любовь. Всем здесь…
Пётр. Почему?
Любовь. Мне кажется — это бесполезно.
Пётр (недоверчиво). Правда — бесполезна! Не понимаю…
Любовь. Если ты станешь сеять хлеб на болоте — разве он созреет?
Пётр (подумав, обиженно). Ага, ты считаешь меня ничтожеством, да? Ты — злая, ты злишься на весь мир за свой горб…
Любовь (усмехаясь). Если бы тебе сказал правду красивый человек красивыми словами — ты, может быть, поверил бы ему, а мне ты не поверишь — я горбата. Кассандра, наверное, была уродом, вот почему ей не поверили…
Пётр (вдумчиво). Не путай, это не нужно мне. Все равно я узнаю. (Помолчав, печально.)И прости меня… мне — нехорошо… я тоже злюсь…
Любовь (тихо). Тебя — жалко.
Пётр (угрюмо). Но я… не хочу лгать — мне, кажется, никого не жалко! (Идёт.)
Любовь (серьёзно). Ты думаешь, молчание ложь?
Пётр. А что же? Конечно — ложь.
(Любовь стоит среди комнаты, лицо у неё суровое, брови нахмурены. По столовой идёт Надежда в капоте, с распущенными волосами.)
Надежда. Верка здесь? Вот дрянь девчонка — растаскала все мои шпильки. Что это у тебя такое совиное лицо?
Любовь. Да?
Надежда. Мне страшно подумать, что будет из этой Верки! По-моему, она опасная девочка, так своенравна. Не понимаю, чего смотрит мама. И ты тоже становишься какой-то ненормальной. Впрочем, ты всегда такая была. Ты ничего не делаешь, это вредно! Вот помогала бы маме следить за Верой, право, это нужно…