Том 18. Пьесы, сценарии, инсценировки 1921-1935
Шрифт:
Яропегов. Я для неё не авторитет. О чём беседовали с Яковом?
Сомов. Так… Вообще о делах.
Яропегов. Сдаётся мне, что он хочет похерить изобретение Кузнецова.
Сомов. Странное подозрение! Какая у него может быть цель?
Яропегов. Удовлетворение злобы.
Сомов. Ты куда?
Яропегов. В гости приглашён, к Троерукову. (Ушёл.)
(Сомов
Терентьев. Мира — нет, Лидия Петровна, мира и не будет до поры, пока весь рабочий народ всемирной массой своей не обрушится на врага.
Лидия. Вы… верите в это?
Терентьев. Ну, ещё бы не верил! Разве это можно — не верить в то, для чего живёшь — работаешь?
Арсеньева. Идите, Миша, выпейте водки…
Миша. Да я — не пью!
Арсеньева. Грудь и ноги разотрите, а то простудитесь.
Миша. Никогда в жизни не простужался…
Дуняша. А ты — иди! Не форси…
Миша. Ух, надоели! Что я — барышня?
(Миша и Дуняша уходят.)
Лидия. Какой славный мальчик!
Терентьев. У нас — сотни тысяч таких козырей. Недавно одного кулаки подстрелили, в правую сторону груди насквозь. В больницу его без сознания привезли, а пришёл в себя — первое слово: «Долго хворать буду?» Он, видите, к приёму на рабфак боится опоздать, — вот в чём штука! Молодёжь у нас отличной продукции. Конечно, есть и брак, так ведь «в семье не без урода», а семейка-то великовата!
Лидия. Сыро становится. Катя, ты не зайдёшь ко мне?
Арсеньева. Нет. В шесть утра еду в город, надо кое-что приготовить, там районная конференция учителей.
Терентьев. А мне пора к дому. Будьте здоровы!
Лидия. Доброй ночи. Ты — надолго?
Арсеньева. Дней на пять.
Терентьев. Вы, Катерина Ивановна, штучку эту разберёте мне?
Арсеньева. Да. Я уже сделала это.
Терентьев. Отлично!
(Арсеньева и Терентьев уходят.)
(Лидия села на скамью у террасы, вынула папиросу, но, изломав её, швырнула прочь.)
Сомов (через перила). Сыровато, ты бы шла домой.
Лидия. Принеси мне шаль.
(Идут Анна Сомова, Титова.)
Титова. Ведь они — как действуют? Тут у одного мужика,
Анна. Да, да, у Силантьева, знаю!
Титова. Так они её просто похитили и увезли — будто бы в санаторию…
Анна. Ужас!
Титова. Положим, она — комсомолка.
Анна. Полный произвол… Это вы, Лидия?
Лидия. Как видите — я.
Анна. Николай — дома?
(Сомов бросает шаль из окна.)
Титова. Здравствуйте, строжайший человек!
Сомов. Моё почтение.
Анна. Пойдёмте ко мне, сыграем.
Титова. С удовольствием. Чайком угостите?
Анна. Конечно, если горничная соблаговолит. Вы знаете, мы зависим от прислуги…
(Анна и Титова уходят.)
Сомов (жене). Иди сюда, упрямая! Сыро же! (Лидия идёт. Сомов — встречает её на террасе, обнял.)Ты была с Терентьевым и Арсеньевой? Добродушный мужик. Что он говорил?
Лидия. Так много, что половины я не поняла, а другую не помню. Там Дуняша и его племянница пели — «Потеряла я колечко», — смешные слова, но очень грустили песня.
Сомов. Глупая песня. А что такое эта Арсеньева — в конце концов?
Лидия. Она удивительно просто и веско говорит — «да!» И «нет» — тоже веско.
Сомов. Ну, это ты что-то из забытых пьес Ибсена! Скажи, ты не чувствуешь, что она плохо влияет на тебя?
Лидия. Плохо? Почему?
Сомов. Ну… Наводит грустные мысли — и вообще…
Лидия. Нет, я этого не чувствую. А грустные мысли… Вот зеркало наводит их на меня.
Сомов. Это — чепуха. Ты нисколько не изменилась, даже стала красивее.
Лидия. Спасибо! Но мне кажется, что «потеряла я колечко…»
Сомов. И это — чепуха. Я тебя люблю не меньше. Я очень люблю тебя.
Лидия. Я — не о любви, а о том колечке, которое связывает с жизнью…
Сомов. Ну, вот! Вот это — несомненно от Арсеньевой…
Лидия. Как… торопливо ты сказал, что очень любишь меня.
Сомов. Ох, ты опять впадаешь в этот твой новый тон! Знала бы ты, как это неуместно! Нет, тебя необходимо поскорее отправить за границу. Я думаю сделать это осенью…
Лидия. А я — хочу за границу?
Сомов. Это тебя развлечёт. Даже если и не хочешь — нужно ехать. Это удобнее.