Том 2. Два брата. Василий Иванович
Шрифт:
Николай колебался.
— Оставайтесь! — промолвила Нина. — Он остается, мама! — прибавила она.
Николай тотчас же согласился.
Отец обещал ему прислать платье и белье.
— Ты долго пробудешь?.. — спрашивал он у сына, который вышел его проводить.
— Нет, дня два-три, не более.
— Как знаешь! — промолвил старик, пожимая руку сына, и потом тихо шепнул, — ты будь, Коля, осторожней с Ниной Сергеевной. Она… она. Впрочем, ты сам поймешь, что это за женщина. Прощай, мой мальчик! «Какая
Только к обеду — у Смирновых обедали по-городскому, в пять часов, собираясь по звонку — в столовую вошел, несколько переваливаясь и потрясая брюшком, скромно склонив чуть-чуть набок голову, блондин, среднего роста, лет за сорок, круглый, гладкий и выхоленный, с мягким, белым, расплывчатым, широким лицом, сияющий лысиной и небольшими глазами, ровно глядевшими из-под широкого черепа. Все в нем дышало необыкновенным благообразием, начиная с лысины, окладистой светло-русой бороды, от которой несло благоуханием, и кончая пухлыми архиерейскими руками. В кем было что-то елейное, мягкое, располагающее.
Это был известный адвокат, наживший большое состояние, Алексей Алексеевич Присухин.
Только что он вошел в столовую, как тотчас же все — исключая Нины — обратились к Алексею Алексеевичу с вопросами: хорошо ли он работал, и не мешал ли ему шум? В почтительности, с которой все обращались к нему, легко было увидать, что Присухин пользуется у Смирновых большим почетом и особенным авторитетом.
Он успокоил всех своей мягкой улыбкой, прежде чем объяснил, что занятия его шли успешно и что ничто ему не мешало, и взглянул на нового гостя.
— Ах, что же я!.. — подхватила Надежда Петровна.
С этими словами она взяла молодого человека под руку и, подводя Николая к Алексею Алексеевичу, проговорила:
— Николай Иванович Вязников.
Смирнова и не назвала Присухина, полагая, вероятно, что не может быть человека, который бы не знал его.
— Очень приятно познакомиться! — промолвил Присухин, приветливо пожимая молодому человеку руку.
— Это, Алексей Алексеевич, автор той статьи, которая…
— Я с удовольствием читал вашу статью, Николай Иванович… Очень приятно познакомиться!.. — повторил Присухин, поводя глазами на столик, где стояла закуска.
Уже все сели за стол, как в столовую вошло еще новое лицо — господин лет тридцати, высокого роста, неважно одетый, некрасивый, с большой черной бородой. Он слегка поклонился всем и молча сел за стол. Никто не обратил на него внимания, да, казалось, и он никого не удостоил им. Николай взглянул на черноволосого господина — его поразило необыкновенно энергичное выражение его скуластого загорелого лица — и недоумевал, кто мог быть этот господин, с таким характерным и умным лицом, в потертом
«Разве учитель? Но, кажется, подростков нет у Смирновых. Бедный родственник? Этого не может быть. Он ни одной черточкой не напоминает бедного родственника!»
Николай внимательно посмотрел опять на таинственного незнакомца, и лицо его показалось ему как будто знакомым. Он припоминал, что где-то и при особенных обстоятельствах он встречал это лицо… Он вспомнил, что это было в первый год его студенчества. Человек, похожий на этого господина, говорил громовую речь, поразившую всех. Такая же энергичная физиономия, то же скуластое лицо.
«Но это невозможно!» Николай знал дальнейшую судьбу того господина. Он не мог быть здесь.
И черноволосый господин мельком взглянул на Николая, словно спрашивая: «Это еще что за гусь?» — и равнодушно опустил глаза в тарелку.
— Ну, как вам нравится наш божок? — тихо спрашивала Нина, наклоняясь к Николаю, в то время как Присухин начал что-то рассказывать, и все обратили взоры на него, ловя каждое его слово.
— Он очень умный человек.
— Умный-то умный, только какой-то…
— Какой?
— Да слово смешное — иисусистый.
Николай рассмеялся.
— Это, впрочем, не мое слово…
— А меткое.
Он взглянул на Присухина. Действительно, в нем было что-то такое, вполне оправдывавшее название «иисусистого».
— А кто этот черноволосый господин, что молча сидит? — спросил, в свою очередь, Николай.
— Новый управляющий на заводе.
— Имя его?
— Прокофьев.
«Я ошибся! — мелькнуло в голове Николая. — А удивительное сходство!»
— Вероятно, студент?
— Не знаю. Знаю только, что мама им очень довольна. Он вас интересует?
— Очень. Характерное лицо.
— Да, что-то есть. Только дичится нас. Мы его оставляем в покое… Что же мы, впрочем, — Алексей Алексеевич рассыпает перлы, а мы одни не подбираем их!
— Не одни, — тихо промолвил Николай, окидывая глазами общество. — Посмотрите на Прокофьева.
— С этого не спросится.
— Отчего?.. Он недостаточно известен?
— Не то. Он уж у нас такой. Где ему? Однако внимание! Вам тоже полезнее внимать умным речам, чем слушать вздор глупой женщины. Ведь правда? — обронила она чуть слышно, взглядывая на Николая улыбающимся, загадочным, быстрым взором…
Не дожидаясь ответа, Нина Сергеевна повернула голову, слегка вытягивая лебединую свою шею, и стала слушать. Николай взглянул на нее и удивился, как она быстро умела менять выражения. Теперь глаза ее уж не смеялись и были устремлены прямо в лицо Алексея Алексеевича. Взгляд Присухина скользнул по молодой женщине. Николаю показалось, что он засиял довольной улыбкой.