Том 2. Невинный. Сон весеннего утра. Сон осеннего вечера. Мертвый город. Джоконда. Новеллы
Шрифт:
Козимо (стараясь подвести его к окну).Успокойся, Лючио, успокойся! Молчи! Мне послышался голос…
Лючио (вздрагивая).Голос Сильвии?
Покрывается смертельной бледностью.
Козимо.Да. Успокойся! Тебя лихорадит.
Касается его чела. Лючио облокачивается о подоконник, словно силы покинули
Входит Сильвия Сеттала с Франческой Дони . Франческа одной рукой держит сестру за талию.
Сильвия.О, Дальбо, вы еще здесь?
Лица Лючио, который повернулся к открытому окну, ей не видно.
Козимо (приходя в себя, здороваясь с Франческой).Лючио задержал меня…
Сильвия.Ему надо было многое сказать вам? Козимо.У него всегда много, что сказать мне, может быть, слишком много. Он так устает.
Сильвия.Он вам говорил, что в субботу мы едем к устью Арно?
Козимо.Да, я знаю.
Франческа.Вам не приходилось бывать там? Козимо.Нет, никогда. Я знаю только пизанские окрестности, Сан-Россоре, Гомбо, Сан-Пьетро-ин-Градо, но до самого устья реки не добирался никогда. Знаю, что взморье великолепно.
Сильвия пристально всматривается в мужа, неподвижно стоящего в стороне, у подоконника.
Франческа.Берег моря в это время восхитителен, открытый, низменный, усыпанный мелким песком, море, река, лес, запах водорослей, запах древесной смолы, чайки, соловьи… Вы должны часто навещать Лючио, пока он будет там.
Козимо.Конечно.
Сильвия.Можете и погостить у нас.
Она отходит от сестры и своей легкой походкой направляется к мужу.
Франческа.У нашей матери там есть очень скромный, но большой дом, выбеленный внутри и снаружи, в густой роще олеандров и тамарисов, там есть старый спинет времен Империи, принадлежавший — представьте, кому! — одной из сестер Наполеона, герцогине Луккской, этой ужасной и костлявой Елизавете Бачиокки: спинет, который иногда пробуждается и плачет под рукой Сильвии, а если воспоминание о Наполеоне не прельщает вас, так есть еще отличная лодка, белая, как и дом.
Сильвия стоит за спиной Лючио. Он по-прежнему погружен в себя.
Козимо.Жить в какой-нибудь лодке, на
Франческа.Нужно посадить выздоравливающего в лодку и предоставить его тихому морю…
Сильвия (слегка трогая мужа За плечо).Лючио!
Он вздрагивает и оборачивается.
Что ты делаешь? Мы здесь. И Франческа здесь.
Пошатываясь, он смотрит жене в глаза, затем пытается улыбнуться.
Лючио.Собирается проливной дождь. Я ждал первых капель: запах земли…
Он наклоняется еще раз к окну, протягивая в воздух ладонь, рука у него заметно дрожит.
Франческа.Апрель то плачет, то смеется.
Лючио.О, Франческа! Как поживаете? Франческа.Хорошо. А вы, Лючио?
Лючио.Хорошо, хорошо.
Франческа.Стало быть, в субботу едете. Лючио (глядя на жену, озадаченный).Куда? Франческа.Как куда! В устье Арно.
Лючио.Ах, да, конечно. У меня голова совсем слаба стала.
Сильвия.Разве ты нехорошо чувствуешь себя сегодня?
Лючио.Нет, хорошо. Погода несколько расстраивает меня, но я чувствую себя хорошо, довольно хорошо.
В ударении, с которым он произносит простые слова, проглядывает чрезмерное притворство, которое делает их странными, как слова сумасшедшего. Очевидно, что внимание трех присутствующих сделалось невыносимым для него.
Ты уже уходишь, Козимо?
Козимо.Да, ухожу. Пора.
Он одевается, чтобы уйти.
Лючио.Я провожу тебя до решетки.
Он поспешно идет от окна к двери.
Сильвия.Ты так и пойдешь? С открытой головой?
Лючио.Да, мне жарко. Ты не чувствуешь, какая духота?
Приостанавливается на пороге в ожидании друга. Острое страдание внезапно сдавливает ему сердце, заставляет уста молчать.
Козимо.До свидания.
Прощается второпях, уходит с Лючио, Сильвия опускает голову, сомкнув ресницы, как человек, который старается что-то решить. Затем кажется, что внезапная волна энергии поднимает все ее существо.