Том 2. Повести, рассказы, фронтовые очерки
Шрифт:
К сержанту подходит Мельчаков, вынимает нож и предлагает:
— Разрешите, товарищ сержант, я провод перережу.
Сержант Мельчакова останавливает. Он хмурится, потом хватает провод, наматывает его на ножны штыка и с силой тянет. Провод подается. В болоте что-то чавкает. И вот на дорогу выползает тяжелый камень.
Сержант торжествует. Ага, значит, провод фальшивый. Так и есть, на другом конце провода привязан и заброшен в осоку кусок железной рессоры.
— «Перережу, перережу»! — передразнивает сержант Мельчакова. — «Товарищ сержант, доношу, что телефонную связь
Опять слышится впереди фырчанье мотора. Разведка движется ползком по песчаной опушке. Отсюда виден за кустарником силуэт хаты. У хаты — плетень. За плетнем — неясный шум.
Сержант шепотом приказывает:
— Приготовить гранаты. Подползти к плетню. Я с тремя иду вперед справа. Гранаты бросать точно по тому направлению, куда я дам пологий удар красной ракетой.
Приготовить гранаты — это значит: щелк — взвод, щелк — предохранитель, щелк — и капсюль на место.
И вот он, скрытый, готовый взорваться огонь, лежит возле груди, у самого сердца.
Проходит минута, другая, пять, десять. Ракеты нет. Наконец появляется сержант Ляпунов и приказывает:
— Разрядить гранаты. Дом брошен. Это бьется во дворе, у сарая, раненая лошадь. Быстро поднимайся. Берем влево. Слышите? Немцы где-то здесь, за горкой.
К сержанту подходит Мельчаков. Он мнется и правую руку, сжатую кулаком, держит как-то странно наотлет.
— Товарищ сержант, — сконфуженно говорит он, — у меня граната — не «бутылка», а «Ф-1», «лимонка». И вот — результат печальный.
— Какой результат? Что ты бормочешь?
— Она, товарищ сержант, стоит на боевом взводе.
Мгновенно, инстинктивно от Мельчакова все шарахаются.
— Химик! — отчаянным шепотам восклицает озадаченный сержант. — Так ты что… уже чеку выдернул?
— Да, товарищ командир. Я думал: сейчас будет ракета, и я ее тут же брошу.
— «Брошу, брошу»! — огрызается сержант. — Ну, теперь держи ее в кулаке и не разжимай руки хоть до рассвета.
Положение у Мельчакова незавидное. Он поторопился, и боек гранаты теперь держится только зажатой в ладони скобой. Вставить предохранитель, не зажигая огня, нельзя. Бросить гранату в лес, в болото нельзя тоже — будет сорвана вся разведка. Бойцы на ходу шепотом Мельчакова ругают:
— Ты куда, парень, к людям жмешься? Ты иди стороной или боком.
— Куда ему боком? Пусть идет дорогой, где глаже, а то о корень зацепится да как брякнет.
— Не махай рукой, не на параде. Ты ее держи, гранату, двумя руками.
В конце концов у обиженного Мельчакова забирают винтовку и его с гранатой посылают вперед, головным дозорным.
Через несколько минут ядро разведки застает его сидящим на краю дороги.
— Ты что?
— У меня тут под ногой провод, — хмуро сообщает Мельчаков.
Разведка идет по проводу. Вдруг треск моторов раздается совсем рядом. Блеснул и потух огонь. Впереди, у колхозных сараев, шум, движение. Сержант, за ним вся разведка плашмя падают на землю и ползут прочь от дороги, на которой вот-вот, вероятно неподалеку, стоит сторожевое
Опять одна, другая, долгие минуты. Вдруг красной змейкой, показывая направление, вспыхивает брошенная сержантом ракета.
Мельчаков вскакивает и что есть силы бросает свою гранату через крышу сарая.
Раздается гром, потом вой, затем оглушительный треск моторов сливается с трескам немецких автоматов. Разведчики открывают огонь.
Загорается соломенная крыша сарая. Светло. Видны враги. Так и есть — это мотоциклетная рота.
Но вот в бестолковый треск автоматов ввязываются тяжелые пулеметы.
Перерезав в нескольких местах провод, разведка отходит.
Пальба сзади не прекращается. Теперь она будет продолжаться до рассвета.
Темно. Далеко на том берегу проснулся, конечно, командир роты. Он слышит этот огонь и думает сейчас о своей разведке.
А его разведчики шагают по лесу дружно и быстро. Не сердито ругают они теперь длинноногого Мельчакова. Нетерпеливо ощупывают карманы с махоркой.
И, чтобы хоть за рекой, в шалаше, он дал им вдоволь накуриться, дружно и громко хвалят они своего молодого сержанта.
Действующая армия
«Комсомольская правда», 1941, 4 октября.
Комментарии
Голубая чашка*
Впервые рассказ «Голубая чашка» опубликован в январском номере журнала «Пионер» за 1936 год В том же году рассказ вышел отдельной книжкой в Детиздате.
Можно считать, что в определенной мере рассказ автобиографичен. «Мне тогда было тридцать два года…» — так начинается «Голубая чашка». Летом 1935 года, когда в селе под Арзамасом Аркадий Гайдар написал эти слова, и осенью в Малеевке, под Москвой, когда писатель заканчивал рассказ, ему действительно шел тридцать второй год. На фронтовых дорогах гражданской войны встречалась ему Маруся — Мария Плаксина. В первом варианте «Голубой чашки» была не дочь Светлана, а сын — Димка…
Но суть, конечно, не в этом. Рассказ «Голубая чашка» автобиографичен в ином, более высоком смысле слова. В этом рассказе Аркадий Гайдар широко распахивает перед читателем свой внутренний мир. Здесь отчетливее, чем в других произведениях писателя, мы видим самого Аркадия Гайдара, каким он был в свои тридцать два года. Его голос звучит свободно, раскованно, он полон человеческого тепла и доброты, мягкий юмор позволяет убедительно и ненавязчиво высказать важные мысли.
Писатель шагает со Светланой по этому гайдаровскому миру — миру добрых, смелых, честных людей, взрослых и маленьких, которые живут в прекрасной стране, крепко дружат и вместе строят новую жизнь. Поначалу писатель собирался рассказ так и назвать — «Хорошая жизнь».