Том 2. «Проблемы творчества Достоевского», 1929. Статьи о Л.Толстом, 1929. Записи курса лекций по истории русской литературы, 1922-1927

Бахтин Михаил Михайлович

Сатиры в «Возмездии» нет: Блок любит этот мир. Ирония ставит нас выше этого мира, но он не отвергается нами. Сатирик выжигает определенную черту в предмете с целью его уничтожить. Он действует как браковщик на заводе: ищет во всем только отрицательные стороны. Жанр «Возмездия» предполагает непосредственное изображение действительности и ее эпическое приятие, тогда как сатира в основе своей лирична. Для того, чтобы ввести чистую реальность в свою поэму, Блок и избрал эту форму. В «Двенадцати» такая эпичность невозможна, потому что там чем хуже, тем лучше.

Тема «Возмездия» биографическая. Действие совершается, как в классических трагедиях и эпосе, в пределах трех поколений. Классики считали, что все важные события определяются и завершаются в пределах того времени,

которое нужно для предела трех поколений. Ничто серьезное не может уместиться в одной жизни. Эту классическую схему и использовал Блок для «Возмездия».

Первая эпоха — 70-ые годы — конец старого и заря нового поколения. Старое поколение живет войной и народовольческим движением, новое — идеями индивидуализма. Последнее историческое событие кончается 78-м годом. В последующие годы идут не события, а быт.

Почему это произведение названо «Возмездием»? В греческих трагедиях с жизнью трех поколений связано понятие Аластора^{280} — вины и возмездия: в вине заключено возмездие, из вины вытекает наказание. С этим связана идея кармы. Все зло, которое я сделал, должно быть изжито. Поэтому после смерти я тоже воплощаюсь, чтобы освободиться от вины. Святой тот, кто сумел освободиться от вины и погрузиться в нирвану. Круг Аластора замыкается не в одном поколении, а в пределах трех поколений.

В первый период творчества для Блока лирический круг замкнут. Там нет отцовства и сыновства; сыновья не связаны со своими отцами^{281}. Это солипсизм, одиночество человека в мире. В «Возмездии» же герой должен изжить Аластор; он не начинает, а завершает. В его жизни будет подведен итог, совершится окончательное возмездие. Выразительницей возмездия является мазурка, которая звучит во всех важных случаях. Мазурка — очень бурный, очень воинственный музыкальный мотив, и в то же время он является национальным польским гимном. Отношение к Польше и есть тот основной грех, который должен быть искуплен. Почему взята именно Польша, несколько не ясно. Может быть, Блок взял Польшу под влиянием того негодования, которое вызвало в кругах русского общества отношение к ней во время войны. Теперь мы знаем, что дело было не в Польше и не в России, но тогда считали, что именно Польша станет камнем преткновения. Вероятнее, что Польша как выразительница грехов взята случайно: обусловлена не эпически, а лирически. Мы можем думать, что Польша важна для Блока как музыкальный мотив. Если бы поэма была закончена, выяснилось бы более определенно. Но во всяком случае ясно, что Польша — это символический образ всех грехов старой России, что Польша — это возмездие. Мазурка из социального момента переходит в личный. Возникает отщепенство: разрушение семьи славян, с одной стороны, и разрушение отдельной семьи, с другой. Как политически Россия оторвалась от славян, так и сын оторван от отца, живет с дедом и является как бы медиумом между ними. И раз исторически все дело в Польше, то и фабулически все завершается в ней: завершает встреча героя в предместье Варшавы с польской девушкой, у которой должен будет родиться сын. Соединение и произойдет в четвертом поколении. В моменте сыновства — высшее достижение эпоса у Блока; двенадцать красноармейцев довлеют себе. Продолжение в сыне характерно и для перехода Блока к мужественному началу. Связь «Возмездия» с другими произведениями Блока довольно отчетлива: метель является разрешающим аккордом; завершение лирическое — образом мазурки; польская девушка связана с Мери и со Снежной Девой. Но отдельные комплексы не могли быть общими, так как замысел «Возмездия» иной.

Акмеизм

Акмеизм ознаменован борьбой с символическим значением вещи. У символистов случайных вещей очень мало, а если они есть, то как символы чего-то высокого. Так, у Вяч. Иванова солнце — это мифологема о страдающем боге; между солнцем и страданием связь чисто смысловая. Если бы Анненский хотел связать солнце со страданием, он показал бы, как солнце раздробляется в призме. Человечески интимное и жизненное осмысление вещи дали акмеисты.

Они говорили, что для символистов смысл сделался дороже конкретной вещи. Так, страшный дракон закрыл вещественное значение солнца. Вещь, ставшая символом, потеряла свое конкретное вещественное значение, тогда как нужно узнавать ее живую плоть. Поэтому поэты этой школы назвали себя акмеистами (от греческого слова акме — вершина) или еще адамистами. Как Адам впервые назвал вещи, впервые дал им имена, так и поэты должны по-новому подойти к вещам, по-новому назвать их.

Что касается тем, то если у Анненского основные темы депрессивные и основные тона шепотные, то у акмеистов на первый план выступает шум, радость жизни, стремление к примитивизму. Старый мир у них ожил: всё ярко, возбужденно, жизненно, весело^{282}.

Ахматова

Поэзия Ахматовой в некоторых чертах резко отличается от поэзии символистов. Все акмеисты сложились под крылышком и духовным влиянием Анненского.

Основной особенностью поэзии Ахматовой является близость к разговору. У Блока лексический состав языка тоже обычный, жизненный, не имеющий нарочитых построений, но основа у него все же лирическая, и ей соответствует синтаксис. И у Белого язык не выходит из пределов стихии разговорного языка, но он не пользуется разговорным темпом. Совершенно разговорный язык свойственен Анненскому, но он выдержан в пределах не целого стихотворения, а лишь в отдельных строках. У Ахматовой же преобладает разговор: живая, короткая и по особому энергичная разговорная фраза.

Как и все акмеисты, Ахматова в противоположность символистам стремится к равновесию всех элементов слова, как эмоциональных, так и предметных. Для Бальмонта важен лишь эмоциональный оттенок вещи, и он нагромождает клочки вещей из разных пейзажей с целью вызвать эмоциональное впечатление. И соединить их в одну картину мира нельзя и не нужно. У Ахматовой же дается совершенно законченная конкретно-образная картина, не имеющая зрительных несообразностей. В этом полном равновесии эмоциональных и зрительных моментов слова у акмеистов видели их приближение к реалистам.

Лексика Ахматовой характерна соединением двух стилей. Но уясним себе, что это за стили, и тогда мы поймем принцип их соединения. Высота стиля — в его эмоциональности, в повышенном лиризме; низкость стиля — в изображении мелочей жизни. У Ахматовой интимно-лирическая углубленность соединяется с жизненными мелочами, но все движется в одном плане.

Лексически поэзия Ахматовой чрезвычайно бедна. В. В. Виноградов установил в ней лишь три семантических гнезда: любовь, песня, молитва^{283}. Едва ли таким способом можно анализировать лексику; это слишком упрощенно. Но одно он отметил правильно: чрезвычайную бедность лексики Ахматовой. У Пушкина в каждом стихотворении — иные слова. У Ахматовой в каждом стихотворении — старые слова плюс несколько новых или минус несколько новых.

Звуковой состав в поэзии Ахматовой довольно совершенный, но не выступает. Стремление избавить слово от назойливого звучания характерно для всех акмеистов, и этим они приближаются к классикам.

В основе ритма поэзии Ахматовой лежит разговорная интонация. Здесь много вопросов, восклицаний, женских шпилек. Интонация ее стремится быть единичной, ценной лишь в данном индивидуальном контексте. Она не резкая, и потому мы часто можем передавать ее песенным ритмом. Песня требует уравновешивания двух моментов: интонационно-музыкального и смыслового. В стихах Ахматовой, при всей их жизненной резкости, интонация приглушенная; ее стихи издали звучат так, как звучит один напев. У всех акмеистов, вследствие их стремления к примитивизму, стихи приближаются к песне. Гумилев воспроизводил экзотическую песню; Кузмин — полукабацкую, полукультурную по западноевропейскому типу, и так сблизил свои стихи с песней, что перекладывает их на музыку; у Ахматовой ее стихотворения приближаются к народно-песенным. Поэтому ее стиль можно определить как соединение разговорного и примитивно-народного языка.