Том 2. Рассказы и фельетоны
Шрифт:
Бумага была глянцевитая, плотная, казенная, пришедшая из центра, и на бумаге было напечатано:
«Буде встретишь кого-либо из членов профсоюза железнодорожников, приветствуй его вежливым наклонением головы и словами: „Здравствуйте, товарищ“. Можно прибавить и фамилию, если таковая известна.
А буде появится член императорской фамилии, то приветствовать его отданием чести согласно форме № 85 и словами: „Здравия желаю, ваше императорское высочество!“ А ежели это окажется, сверх всяких ожиданий, и сам государь император,
Получив эту бумагу, Хвостиков пришел домой и от огорчения сразу заснул. И лишь только заснул, оказался на перроне станции. И пришел поезд.
«Красивый поезд,— подумал Хвостиков.— Кто бы это такой, желал бы я знать, мог приехать в этом поезде?»
И лишь только он это подумал, зеркальные стекла засверкали электричеством, двери растворились, и вышел из синего вагона государь император. На голове у него лихо сидела сияющая корона, а на плечах — белый с хвостиками горностай. Сверкающая орденами свита, шлепая шпорами, высыпалась следом.
«Что же это такое, братцы?» — подумал Хвостиков и оцепенел.
— Ба! Кого я вижу? — сказал государь император прямо в упор Хвостикову.— Если глаза меня не обманывают, это бывший мой верноподданный, а ныне товарищ кондуктор Хвостиков? Здравствуй, дражайший!
— Караул… Здравия желаю… засыпался… ваше… пропал, и с детками… императорское величество,— совершенно синими губами ответил Хвостиков.
— Что ж ты какой-то кислый, Хвостиков? — спросил государь император.
— Смотри веселей, сволочь, когда разговариваешь! — шепнул сзади свитский голос.
Хвостиков попытался изобразить на лице веселье. И оно вышло у него странным образом. Рот скривился направо, и сам собой закрылся левый глаз.
— Ну, как же ты поживаешь, милый Хвостиков? — осведомился государь император.
— Покорнейше благодарим,— беззвучно ответил полумертвый Хвостиков.
— Все ли в порядке? — продолжал беседу государь император.— Как касса взаимопомощи поживает? Общие собрания?
— Все благополучно,— отрапортовал Хвостиков.
— В партию еще не записался? — спросил император.
— Никак нет.
— Ну, а все-таки сочувствуешь ведь? — осведомился государь император и при этом улыбнулся так, что у Хвостикова по спине прошел мороз, градусов на 5.
— Отвечай не заикаясь, к-каналья,— посоветовал сзади голос.
— Я немножко,— ответил Хвостиков,— самую малость…
— Ага, малость. А скажи, пожалуйста, дорогой Хвостиков, чей это портрет у тебя на грудях?
— Это… Это до некоторой степени т. Каменев,— ответил Хвостиков и прикрыл Каменева ладошкой.
— Тэк-с,— сказал государь император.— Очень приятно. Но вот что, багажные веревки у вас есть?
— Как же,— ответил Хвостиков, чувствуя холод в желудке.
— Так вот: взять этого сукина сына и повесить его на багажной веревке на тормозе,— распорядился государь император.
—
— А вот за это самое,— бодро ответил государь император,— за профсоюз, за «Вставай, проклятьем заклейменный», за кассу взаимопомощи, за «Весь мир насилья мы разроем», за портрет, за «до основанья, а затем»… и за тому подобное прочее. Взять его!
— У меня жена и малые детки, ваше товарищество,— ответил Хвостиков.
— Об детках и о жене не беспокойся,— успокоил его государь император.— И жену повесим, и деток. Чувствует мое сердце, и по твоей физиономии я вижу, что детки у тебя — пионеры. Ведь пионеры?
— Пи…— ответил Хвостиков, как телефонная трубка. Затем десять рук схватили Хвостикова.
— Спасите! — закричал Хвостиков, как зарезанный.
И проснулся.
В холодном поту.
Неунывающие бодистки
Есть такой аппарат системы Бодо. Чрезвычайно удобная штука для телеграфирования. Вы, к примеру, сидите в Киеве, а ваша подруга у аппарата в Москве. И обеим на дежурстве до того скучно, что глаза пупом лезут. И аппарату тоже ни черта делать. И вот вы пальчиками начинаете колдовать по клавишам, и получается очень интересный разговор.
Киев(начинает): Трык, трык… Это ты, Лиза?.. Здравствуй, милашка…
Москва(приятно удивлена): Неужели ты, Оля!.. Ну, рассказывай, какие новости.
Киев(гордо): А у меня есть… а у меня есть…
Москва (заинтересованно): Что есть?
Киев: Милый муженек — Колечка!
Москва: Правда?
Киев: Ей-бо… Но и кроме Колечки все мною увлекаются… А я, как всегда, кружу всем головы… Летом еду в Крым на курорт. (Гордо.) Все за мною, как за дичью, гоняются…
Москва(крыть нечем): А я после болезни располнела. И вообще играю на сцене. Бросила ныть и мямлить.
Киев(дразнит): Мой Колечка цаца… Но я нарочно холодна с ним (интимно) трак-трак… Чтобы он жарче ласкал… Вообще здесь лучше, не то что на прежней должности. (Пауза.) Они меня любят… Ну, а как ты, девочка, золото… По-прежнему такая же чистенькая, скромница и внутренними чувствами, и внешними? (Аппарат вздыхает.) Эх, детка, муж мой, Колечка, моложе меня, к тому же хохол… А вот есть, трык-трак… Васенька из Ленинграда, до чего он мне нравится!