Том 2. Рассказы и пьесы 1904-1907
Шрифт:
Липа.Что ты говоришь?
Савва.Ну да, все. Все старое.
Липа (в недоумении). А человека?
Савва.А тебе человека жалко? Останется, не бойся. Ему мешает глупость, которой за эти тысячи лет накопилась целая гора. Теперешние умные хотят строить на этой горе, — но, конечно, ничего, кроме продолжения горы, не выходит. Нужно срыть ее до основания — до голой земли. До голой земли — понимаешь?
Липа.Я
Савва.Уничтожить все: старые дома, старые города, старую литературу, старое искусство. Ты знаешь, что такое искусство?
Липа.Да, конечно, знаю. Картины, статуи… Я бывала в Третьяковской галерее.
Савва.Ну вот, Третьяковская галерея и другие поважнее которые. Там есть хорошее, но будет еще лучше, когда старое не будет мешать. Старое платье, все. У тебя есть любимые вещи?
Липа.Право, не знаю. Кажется, нет.
Савва.Остерегайся вещей! Ты не смотри, что они молчат, — они хитрые и злые. И их нужно уничтожить. Нужно, чтобы теперешний человек голый остался, на голой земле. Тогда он устроит новую жизнь. Нужно оголить землю, Липа, содрать с нее эти мерзкие лохмотья! Достойна она царской мантии, а одели ее в рубище, в арестантский халат. Городов настроили — идиоты!
Липа.Но кто же это сделает, уничтожит все?
Савва.Я.
Липа.Ты?
Савва.Ну да, я. Начну я, а потом, когда люди поймут, в чем дело, то присоединятся другие. Я принес на землю меч, и скоро все услышат его звон. Глухие — и те услышат. Не имеющие ушей, чтобы слышать, и те услышат.
Липа.Это ужасно! Сколько крови!
Савва.Да, многовато, но если бы был ее целый океан — все равно, через это надо перешагнуть. Когда дело идет о существовании человека, тут уже не приходится жалеть об отдельных экземплярах. Только бы сам выдержал… Ну, а не выдержит, туда, значит, ему и дорога, — не в свои, значит, сани сел. Мировая ошибочка произошла.
Пауза. На дворе кудахчут куры; оттуда же доносится сонный голос Тюхи:«Полька, тебя папаша зовет. Куда ты его картуз девала?».
Липа.Какие планы! Ты не шутишь, Савва?
Савва.Вот надоели мне с этим все — шутишь, шутишь.
Липа.Я тебя боюсь, Савва.Ты так серьезно говоришь…
Савва.Да. Меня многие боятся, Липа.
Липа.Ты хоть бы улыбнулся!
Савва (смотрит на нее широко и открыто и смеется с неожиданной ясностью). Ах, ты, чудачка,
(Оба смеются.)Ты щекотки боишься?
Липа.Оставь, ну что ты, какой ты еще мальчик!
Савва.Ну ладно. А Кондратия нет как нет! Не унес ли его черт? Черти монахов любят.
Липа.Какие у тебя мечты, однако. Вот ты теперь шутишь…
Савва (немного удивленно). Это не мечты.
Липа.А у меня другие мечты, Савва. Ты теперь, милый, разговариваешь со мной, и я тебе как-нибудь вечерком все расскажу. Пойдем гулять, и я расскажу.
Савва.Ну что ж, расскажи. Послушаю.
Липа.Савва, а скажи, если только можно, ты любишь какую-нибудь женщину?
Савва.Свела-таки на любовь, по-женски. Право, не знаю, что тебе сказать. Любил я как будто одну, да она не выдержала.
Липа.Чего не выдержала?
Савва.Да моей любви. Меня, что ли, я уж не знаю. Только взяла и ушла от меня.
Липа (смеется). А ты что же?
Савва.Да ничего. Так и остался.
Липа.А друзья у тебя есть? Товарищи?
Савва.Нет.
Липа.А враги? Ну, такой враг, один, что ли, которого бы ты особенно не любил, ненавидел?
Савва.Такой, пожалуй, есть: Бог.
Липа (не доверяя). Что?
Савва.Бог, я говорю. Ну, тот, кого вы называете вашим Спасителем.
Липа (кричит). Ты не смеешь так говорить! Ты с ума сошел!
Савва.Ого! В чувствительное место попал?
Липа.Ты не смеешь!
Савва.Я думал, ты кроткая голубица, а язычок-то у тебя, как у змейки.
(Показывает рукой движение змеиного языка.)
Липа.Господи! Как ты осмелился, как ты мог, Спасителя! Ты взглянуть на Него не смеешь… Зачем ты пришел сюда?
Из дверей трактира показывается Кондратий. Оглядывается и тихонько входит.
Кондратий.Во имя Отца и Сына и Святаго Духа.
Савва.Аминь. Только очень вы запоздали, почтенный!
Кондратий.Творил волю пославшего. Молоденькие огурчики для отца игумена собирал: любят они эту закуску. Ну, жара! Семь потов сошло, пока добрался.