Том 2. Стихотворения 1909-1917

Брюсов Валерий Яковлевич

22 марта 1917

В альбомах

Мы («Мы были гребень волны взнесенной…»)

Мы — гребень встающей волны.

«Tertia Vigilia»

Мы были гребень волны взнесенной… Но белой пеной окроплены, Мы разостлались утомленно, Как мертвый плат живой волны. Мы исчезаем… Нас поглощает Волна другая, чтоб миг блестеть, И солнце зыби позлащает Волн, приходящих умереть. Я — капля в море! Назад отринут, Кружусь в просторе, — но не исчез. И буду бурей снова вскинут Под вечным куполом небес!

1917

В

альбом Н*** («Люблю альбомы: отпечаток…»)

Люблю альбомы: отпечаток На них любезной старины; Они, как дней иных остаток, Легендой заворожены. Беря «разрозненные томы Из библиотеки чертей», Я вспоминаю стих знакомый Когда-то модных рифмачей. Он кажется живым и милым Лишь потому, что посвящен Виденьям серебристокрылым Давно развеянных времен. И, вписывая строки эти В почти безгрешную тетрадь, Я верю, что еще на свете Осталось, для кого писать!

6 марта 1916

П.И. Постникову

Что в протоплазме зыблил океан, Что древле чувствовал летучий ящер, В чем жизнь была первичных обезьян, — Всё ты впитал в себя, мой давний пращур! И плоть живую передал ты мне, Где каждый мускул, все суставы, кости Гласят, как знав, о грозной старине, О тех, что спят на мировом погосте. Наследие бесчисленных веков, Мое так мудро слепленное тело! Ты — книга, где записано без слов То прошлое, что было и истлело. Ты говоришь про жизнь в морских волнах, Про ползанье, летанье, о трехглазом Чудовище, о гнездах на ветвях… Блажен, кто слух склонил к твоим рассказам! Блажен, кто понял, вещее, тебя И, видя человеческую бренность, Умеет в ней разгадывать, любя, Природы беспредельной неизменность! Завидую тому, кто, острый взор Склонив на эти связки, эти вены, За ними видит мировой простор И вечной жизни радостные смены!

16 августа, 1916

К.А. Коровину

Душа твоя, быть может, ослепительней, Чем яркость буйная твоих картин. И в нашем мире что-то удивительней Всех пышных красок видишь ты один, Всех райских сил вожди многокрылатые Выводят пред тобой свои полки, А где-то в безднах демоны-вожатаи, Раскинув крылья, плачут от тоски. И Дантово виденье, Rosa Mystica, Стоит всегда, блистая, пред тобой, Во всех лучах, в дрожаньи каждом листика, В любом лице и в девушке любой. Твои полотна — отзвук еле слышимый Гармонии, подслушанной в раю; В них воздухом Эдема смутно дышим мы, В них прозреваем мы мечту твою. Как Моисей познал косноязычие, Ты знаешь невозможность — вое сказать… Гордись: в твоем бессилии — величие, В твоей безвольной кисти — благодать!

1916

Клавдии Николаевне ***

Вы только промелькнули, — аккуратной, Заботливой и ласковой всегда. В чем ваша жизнь? Еще мне непонятно… Да и понятным будет ли когда? Вы для меня останетесь виденьем Вне времени; вы в жизнь мою вошли, Чтоб в ней блеснуть по нескольким мгновеньям И в памяти, как луч, сиять вдали. Но что ж! Два-три небезучастных слова, Да столько ж раз — простой и добрый взгляд: Ведь это много для пути земного, Где чаще взоры лгут, слова язвят. За, может быть, привычное участье, За общую улыбку, может быть, Иль, наконец, за ваше беспристрастье — Мне так отрадно вас благодарить. И в эти дни мучительной расплаты, Когда невольной праздности пора Меня

гнетет, — я понял, что солдаты Влагают в имя нежное «сестра»!

14 августа 1916

Ов. Иоаннисиану

В альбом

К тебе приблизиться, то значит — Вдохнуть души прекрасной свет. Кто удручен, кто тайно плачет, — Тот ищет строф твоих, поэт. В армянской новой жизни начат Твоим напевом яркий след!

1916

И. Туманьяну

Надпись на книге

…Да будет праведно возмездие Судьбы — ив годах и в веках: Так! создал новое созвездие Ты на армянских небесах. Пусть звезды малые и крупные Тебя кропят, пронзая тьму: Мы смотрим в сферы недоступные, Дивясь сиянью твоему!

25 февраля 1916

Мое упорство

О, лень моя! ты — вожделенный сад!

Mуни

Мое упорство, ты — неукротимо! Пусть яростно года проходят мимо, Пусть никнут силы, сломлены борьбой, Как стебель гордой астры под грозой; Встаю, иду, борюсь неутомимо! Моя душа всегда огнем палима. В дневной толпе и в тишине ночной, Когда тружусь, когда лежу больной, — Я чувствую, что крылья серафима Меня возносят, пламя в клубах дыма; Над человечеством столп огневой, Горю своим восторгом и тоской, И буду я гореть неумолимо! Пусть яростно века проходят мимо!

4 июня 1916

Последний спор

Из дневника

Северным ветром взволнован, остужен, Буйно вздымает валы океан… Челн мой давно с непогодами дружен. Близко прибрежье неведомых стран; Вкруг, неприветлив, озлоблен и вьюжен, Буйно вздымает валы океан. Знаю, что путь мой — неверен, окружен, Знаю, что смертью грозит ураган: Челн мой давно с непогодами дружен! Стелется с берега серый туман, Пляшут акулы, предчувствуя ужин… Буйно вздымает валы океан. Старый Нептун! если дар тебе нужен, Бей по корме, беспощаден и пьян! Челн мой давно с непогодами дружен. Ведал он скалы и мелей обман, Любит борьбу и недаром натружен… Буйно вздымает валы океан. Что ж! Если спор наш последний рассужен, Кану на дно, — но, лучом осиян, Строй меня встретит подводных жемчужин!

1916

Роковой ряд

Венок сонетов

1. Леля

Четырнадцать имен назвать мне надо… Какие выбрать меж святых имен, Томивших сердце мукой и отрадой? Все прошлое встает, как жуткий сон. Я помню юность; синий сумрак сада; Сирени льнут, пьяня, со всех сторон; Я — мальчик, я — поэт, и я — влюблен, И ты со мной, державная Дриада! Ты страсть мою с улыбкой приняла, Ласкала, в отроке поэта холя, Дала восторг и, скромная, ушла… Предвестье жизни, мой учитель, Леля! Тебя я назвал первой меж других Имен любимых, памятных, живых.

2. Таля

Имен любимых, памятных, живых Так много! Но, змеей меня ужаля, Осталась ты царицей дней былых, Коварная и маленькая Таля. Встречались мы средь шумов городских; Являлась ты под складками вуаля, Но нежно так стонала: «милый Валя», — Когда на миг порыв желаний тих. Все ж ты владела полудетской страстью; Навек меня сковать мечтала властью Зеленых глаз… А воли жаждал я… И я бежал, измены не тая, Тебе с безжалостностью кинув: «Падай!» С какой отравно-ранящей усладой!