Том 2. Стихотворения и пьесы 1917-1921

Маяковский Владимир Владимирович

Иван Иванович

Ну?!

Хлюсты

Частная собственность — во! Все возвращено.

Иван Иванович

Но?!

Хлюсты

Генералы ходят. Лампасы на штанах.

Иван Иванович

Ах!

Хлюсты

Керенский или Милюков — одно из двух.

Иван Иванович

Ух!

Хлюсты

Больше

не придется бежать ни в Константинополь, ни в Китай нам.

Иван Иванович

Господи! Какая сладость в этих звуках! В этом всеобщем, равном, тайном. Всеобщее! Равное! Тайное! Это ласкает ухо. Теперь узнают, какой я демократ. Развешу цепочку на брюхо. На палец бриллиантище — восемьсот карат.

Дама

Чего разводить разговоры порожние! Идем, накупим, нажрем пирожное!

Все волокут корзины.

Вперебивку

Коробки, пуза наполним повѐрх. Выкупаемся, выжремся в миндальных, в эклерах!

Хором

Только дорваться дай нам! Эх, и насладимся мы им — всеобщим, равным и тайным, тайным, равным и прямым! Всеобщим, равным и тайным, тайным, равным и прямым.

Занавес задергивает Театр Сатиры. Занавес — улица города.

Театр Сатиры

Явление второе. Смотрите в оба. Не просто явление, — явление из гроба.

Показывается толпа.

Толпа

Всеобщим, равным, тайным, тайным, равным, прямым.

Навстречу грозный Феодорчук.

Феодорчук

А вот я вам равный, я вам общий.

Все

Феодорчук! О, господи! Да ведь вы, кажется, того, — были усопший.

Феодорчук

Молчать! Не разговаривать много! Слушайте, — воля его небесного величества господина бога. Он вчера к нам на могилу явился в полтретьего ночи и воззвал: «Воскресни, Финляндский, Эстляндский, Курляндский и прочая, и прочая, и прочая!» Стрелки не успели подвинуться на́ три, — а уже по всей России урядники, становые, губернаторы. По повелению всевышнего я, Феодорчук, городовой опять, — и величествен архи я. Эй, вы! Боже царя храни! Да

здравствует монархия!

Все

Феодорчук! И вы думаете, что мы всеобщее, равное, тайное? Как вам, Феодорчук, не стыдно! Грех! Эх, товарищ Феодорчук, господин Феодорчук! Мы так по вас истосковались, так разволновались. Господин Феодорчук! Разрешите вас обнять, поцеловать, пригласить на вальс.

Феодорчук

(снимая облапивших)

Мадам, слазьте! Мусью, слазьте! Не сметь на шею верховной власти! Ату-ту-ту-ту! Ать ее! Кто там пел про демократию?

Все

Что за предположение отвратительное, глупое! Да вы хоть насквозь просмотрите лупою. От сердца двигателя до последней гайки одно уважение к досточтимой нагайке. Да что рассказывать! Снимайте маски! Мы им покажем праздник первомайский! Получат от нас первомайский привет-таки. Вешайте проклятых на фонари, на ветки! Идемте, — нечего баснями тешить. Вешать — так вешать!

(Становятся на четвереньки.)

Становитесь, — ничего, не помешает живот нам, — на четвереньки, — как полагается настоящим животным.

Хор

Развесивши правых, развесивши левых, с камнями в оправах заснем в наших хле́вах, развесивши правых развесивши левых.

Идут на четвереньках под предводительством Феодорчука. Театр Сатиры раздвигает занавес. Опять комната та же. Иван Иванович спит. Развешены на дереве штаны, носки, кальсоны, штиблеты. Коробки и корзины вверх дном.

Театр Сатиры

Смотрите картину последнюю, третью. Совершенно невозможно без смеха смотреть ее.

Жена

(входя)

Спит, проклятое, и все ему мало! Ишь, животное, опять задремало! Да он еще и пьяный. Мало того, что сонный. Развесил чего-то штиблеты, кальсоны. Я тебе покажу, как пьянствовать! Эй, ты, вставай!

Иван Иванович

(вскакивая)

Держи его! Давай, давай! Покажем ему кузькину мать.

(Приходит в себя.)

Какая такая идея? Что я? Где я?

В дверь

Тук, тук, тук, тук, тук, тук.

Иван Иванович

Что это еще за стук?