Том 20. Избранные письма 1900-1910
Шрифт:
Л. Т.
29. Комитету Союза взаимопомощи русских писателей
1901 г. Апреля начало. Москва.
В комитет Союза русских писателей
С искренним сочувствием узнали мы о протесте петербургских писателей против зверских поступков полиции 4 марта и о последовавшем от Союза русских писателей заявлении. Заявление это повлекло за собой закрытие Союза*. Мы думаем, что закрытие это будет скорее полезно, чем вредно для тех целей, которые дороги русским писателям. Закрытием Союза администрация признала себя виновною и, не будучи в состоянии оправдать свои незаконные поступки, совершает
Лев Толстой [и другие].
30. В. Г. Черткову
1901 г. Апреля 12? Москва.
Посылаю вам, любезный друг, доставленные мне сведения о событии 4-го марта*. Может быть, вы найдете нужным воспользоваться ими. Если да, то я могу засвидетельствовать добросовестность лиц 1-го, 7-го и 8-го показаний*. Впрочем, как эти, так и все остальные говорят сами за себя. Одно могу сказать от себя, что явление это — доведение русских людей: городовых, казаков и солдат, до такого зверского состояния, в котором они совершают дела, противные и их характеру, и их религиозным верованиям, очень важно, и нельзя [не] достаточно серьезно отнестись к нему, стараться исследовать, оглашать и понять его причины.
Л. Толстой.
31. П. Д. Святополк-Мирскому
1901 г. Мая 6. Москва.
Ваше сиятельство,
Ко мне обратились жена* и друзья А. М. Пешкова (Горького), прося меня ходатайствовать, перед кем я могу и найду возможным, о том, чтобы его, больного, чахоточного, не убивали до суда и без суда содержанием в ужасном, как мне говорят, по антигигиеническим условиям нижегородском остроге*. Я лично знаю и люблю Горького не только как даровитого, ценимого и в Европе писателя, но и как умного, доброго и симпатичного человека. Хотя я и не имею удовольствия лично знать вас, мне почему-то кажется, что вы примете участие в судьбе Горького и его семьи и поможете им, насколько это в вашей власти.
Пожалуйста, не обманите моих ожиданий и примите уверения в совершенном уважении и преданности, с которыми имею честь быть вашим покорным слугою
Лев Толстой.
1901. 6 мая.
32. Принцу П. А. Ольденбургскому
1901 г. Мая 6. Москва.
Ваше высочество,
Тот самый писатель Горький (настоящее имя его Алексей Максимович Пешков), о котором мы в прошлом году говорили с вами* и писания которого вам особенно нравились, находится теперь в ужасном положении: он вырван из семьи, от находящейся в последней степени беременности жены, и, больной туберкулезом легких, посажен без суда в нижегородский, ужасный по своим антигигиеническим условиям, острог.
Его жена и друзья, зная, что я его люблю и как человека и как писателя, обратились ко мне, чтобы я, как могу, помог его и их горю, а я обращаюсь к вам с твердой надеждой, что вы сделаете, что можете, чтобы избавить его и его семью от того ужасного положения, в котором они находятся.
Я уверен, что вы не упустите случая сделать доброе дело*.
С совершенным уважением и преданностью
вашего высочества покорный слуга
Лев Толстой.
6 мая 1901.
* 33. В тульскую городскую больницу
1901 г. Июня 11. Ясная Поляна.
Горбатый мальчик, спрыгнув с поезда
Лев Толстой.
1901, 11 июня.
34. А. С. Суворину
1901 г. Июня 22. Ясная Поляна.
Дорогой Алексей Сергеевич,
Письмо это вам передаст мой молодой друг — в настоящем смысле этого слова — H. H. Ге, сын моего покойного друга и великого художника Ге, которого вы, верно, знали. Смерть Солдатенкова затормозила издание полного собрания произведений Ге, уже начатого. Колечка Ге, как я привык звать его в отличие от отца, расскажет вам, в чем дело, а мне думается, что вы, о чем я очень прошу вас, не откажетесь помочь делу*. Очень благодарю вас за напечатание прекрасной статьи Трегубова* и очень сожалею, что вы не исполнили вашего намерения, о котором мне говорил Лева*,— заехать к нам. Сделайте это на обратном пути; очень буду рад.
Желаю вам и вашей жене, которой прошу передать мой привет, здоровья и, главное, душевного спокойствия.
Лев Толстой.
22 июня 1901.
Ясная Поляна.
35. Л. А. Сулержицкому
1901 г. Июня 28. Ясная Поляна.
Я болен сейчас*, милый Суллер, но все-таки не могу пропустить без приписки*. Хорошо вы живете, как мне рассказал Павел Александрович*. Вы всегда найдете оригинальный образ жизни и хороший*. А я, как ни слаб телом, духом очень спокоен и радостен. Целую вас.
Л. Толстой.
36. А. М. Эндаурову
1901 г. Августа 1. Ясная Поляна.
Г-ну А. Эндаурову.
Я получил ваш прекрасный подарок, в котором особенно дорога мне надпись, и прошу вас передать мою живейшую благодарность всем подписавшимся*.
Лев Толстой.
1 августа 1901.
37. Г. С. Шопову
1901 г. Августа 10. Ясная Поляна.
Любезный друг Георгий,
Письмо ваше я получил уже давно* и очень был рад и благодарен вам за него, но не отвечал по нездоровью и множеству дел. Пожалуйста, продолжайте извещать меня о своем положении*. Как вы переносите заключение? Строго ли оно? Допускают ли к вам посетителей, дают ли книги? Еще известите меня о своем семейном положении. Есть ли у вас родители? Кто родные и как они относятся к вашему поступку? Не могу ли я чем-нибудь быть полезен вам? Если есть возможность, то переводите мне свои письма по-русски, а если нельзя, то пишите как можно разборчивее, чтобы можно было прочесть каждую букву. Тогда я добираюсь до смысла. Может быть, вам также трудно читать мои письма, но я думаю, что вы должны лучше понимать по-русски, чем мы по-болгарски. То, что судят вас не за причину отказа, а за неисполнение военных приказаний — это они всегда делают. Им больше делать нечего. И я истинно жалею их. И вы, находящийся в их власти и лишенный ими свободы, все-таки должны сожалеть об них. Они чувствуют, что против них истина и бог, и цепляются за все, чтобы спастись, но дни их сочтены. И та страшная революция, которую вы производите, не разбивая бастилию, а сидя в тюрьме, разрушает и разрушит все теперешнее безбожное устройство жизни и даст возможность основаться новому. Я все свои последние силы употребляю на то, чтобы служить в этом богу, и, если можно вам доставить, я бы рад был переслать вам то, что я писал об этом*.