Том 21. Кто убил доктора Секса?
Шрифт:
Я снова повернулся к бару, налил ей рому, а себе бурбона со льдом, краем уха прислушиваясь к плеску воды за спиной. А когда обернулся, то увидел, что Венера поднялась из пены. Совершенно нагая Сюзанна Фабер спокойно шла ко мне по черному мозаичному полу, как будто я был ее родной сестричкой. Я выпил одним глотком бурбон, даже не почувствовав его вкуса, свято веря в разумность правила бороться с огнем огнем. На этот раз бурбон оказался бессильным заглушить мое внутреннее пламя.
В тот момент она являла собой воплощение секса, ее полная грудь соблазнительно покачивалась
— Что вы там воображали? Будто я русалка или нечто подобное?
В тот момент я в полном смысле слова утратил дар речи, поэтому наполнил заново свой пустой бокал. Руки у меня дрожали.
— У вас действительно такой вид, будто вы повстречались с привидением! — И она снова закатилась хохотом. — Почему бы вам не пройти отдохнуть вот туда. — Она жестом указала на спальню. — А я тем временем вытрусь и хоть что-то на себя надену.
Предложение показалось мне нелепым, но я почему-то не мог отыскать разумного возражения. Так что я оказался в королевской опочивальне, тараща глаза на кровать-трон и изо всех сил сжимая в руке стакан. Вот и пришел конец Холману, подумал я с тоскливым чувством неизбежности, отлично понимая, что уже ничего не смогу сделать. Предложила мне удалиться, пока она будет вытираться и что-то на себя накинет, а я безвольно послушался, вот он, самый подходящий момент для того, чтобы Холман извлек откуда-нибудь прадедовский меч и пронзил им себе грудь!..
Фабер появилась через несколько минут, сухая и благоухающая после римской ванны. Она действительно кое-что на себя накинула: голубенькое коротенькое неглиже, не имеющее никаких застежек, под ним были такие же трусики, в основном из прозрачных кружев. В руке у нее был бокал с ромом, а на лице — ожидающая улыбка, которая тут же отодвинула неизвестно куда всякие мысли о прадедовском мече. Это был второй шанс Холмана. Значит, еще не поздно постоять за себя, благодарение Зевсу! И я не собирался прозевать эту возможность.
— Эй! — воскликнул я. — Вы оделись соответствующим образом для погони.
— Для какой еще погони? — поразилась она.
— «По горам и по долинам, через реки и леса, сквозь пустыни и моря, в сказку к добрым исполинам, где под пологом из шелка ждут восторги нас любви», — продекламировал я с чувством, кивая в сторону кровати-трона. — Я сосчитаю до трех, богиня Леда, и вы заберетесь наверх, на облака, а потом наступит и моя очередь…
— Вы рехнулись, что ли? — весьма прозаически осведомилась она, глядя такими глазами, как будто недавней богини, вышедшей из пены морской, никогда и не существовало. — Я пригласила вас сюда для делового разговора, вы это понимаете?
— Для разговора? — Я добродушно рассмеялся. — А ведь это забавно, Леда. Вы-то должны знать, что мы, лебеди, не сильны в разговорах. Но если вы не склонны устраивать гонку-преследование…
— Мне следовало предвидеть! — Она сделала глубокий вздох, от которого ее божественная грудь приподнялась на полдюйма, затем деловито скомандовала: — Ладно, Лерой,
— Лерой? — хмыкнул я. — Вы имеете в виду Силена, не так ли? Но если об этом хорошенько подумать, то конский хвост больше подходит…
И тут я замолчал, потому что чья-то могучая рука сжала мое горло. Это было неожиданно и очень болезненно, но все же не так ужасно, как звериный удар по почкам слева в следующее мгновение, за которым тут же последовал второй — уже справа.
После него я уже оказался на полу, а на меня сквозь туман взирала омерзительная физиономия подлинного живого Лероя. Я понял, что это настоящий Лерой, потому что вокруг его головы не было венка из гипсовых цветов. Он был одет в свитер и линялые бумажные брюки, а его мускулы солидно вздувались всюду, где это было возможно.
— Ну вот, так-то лучше, — услышал я ровный голос Фабер. — Теперь будет возможность потолковать в нормальной обстановке — так, чтобы у него в голове не возникало никаких глупых идей.
Мне хотелось ей сказать, что ее надежды напрасны, потому что я никогда уже не смогу больше говорить.
— Хорошенько послушайте, Холман! — рявкнул Лерой, глядя сверху вниз на меня. — Вы слышите?
— Слышу, — прохрипел я в ответ, поражаясь тому, что мои голосовые связки восстановились каким-то чудесным образом. Чуть позднее я понял, что этому, несомненно, способствовал пинок носком его ботинка мне под ребра.
Глава 6
Лицо Фабер появилось сквозь туман, все еще застилавший мне глаза, но оно как бы плавало в воздухе, то проясняясь, то снова превращаясь в бесформенный блин.
— Мы старались предупредить вас вчера вечером, — гудел надо мной ее голос, в котором не было и намека на всегдашнее ее хихиканье. — Мы уже говорили вам, что Секс мертв, это несчастный случай, и в ваших интересах с этим согласиться. Но вы схитрили и набросились на Лероя, когда он этого не ожидал, не так ли?
— На этот раз я уже следил за ним, — с гордостью заявил Лерой. — Он всего лишь очередной болван!
— Отправить мне по почте эти обрывки магнитной ленты, — надменно продолжала Сюзанна Фабер, — воображая, что я настолько напугаюсь, что выложу послушно денежки, чтобы позатыкать им рты! Неужели вы могли подумать, что я позволю такому ничтожеству, как вы, безнаказанно шантажировать меня?
— Ну, так где же они, кретин?
Я снова увидел перед собой физиономию Лероя. Его близко посаженные глаза смотрели с холодной враждебностью.
— Ленты, кретин, где они?
— Откуда, черт побери, мне знать? — прохрипел я.
Носок его ботинка снова ударил меня под ребро.
— Они же у тебя, кретин! — прорычал он. — Они нам нужны. Где они, говори?!
— Я сам пытаюсь их разыскать. За кого вы меня принимаете?..
— Забери-ка его в ванную, малыш, — посоветовала Лерою красотка Фабер. — Приведешь его сюда уже после того, как добьешься от него толка.
— Правильно. Я не стану торопиться, беби, если ты не возражаешь? — В голосе Лероя послышались садистские нотки. — Я кое-что задолжал этому кретину вчера вечером.