Том 22. Избранные дневники 1895-1910
Шрифт:
1) Записано: сознание останавливает время, то есть иллюзию.
Вчера получилось известие о разгроме русского флота. Известие это почему-то особенно сильно поразило меня*. Мне стало ясно, что это не могло и не может быть иначе: хоть и плохие мы христиане, но скрыть невозможно несовместимость христианского исповедания с войной. Последнее время (разумея лет 30 назад) это противоречие стало все более и более сознаваться. И потому в войне с народом нехристианским, для которого высший идеал — отечество и геройство войны, христианские народы должны быть побеждены.
Если до сих пор христианские народы побеждали некультурные народы,
Я не говорю этого для того, чтобы утешить себя в том, что японцы побили нас. Стыд и позор остаются те же. Но только они не в том, что мы побиты японцами, а в том, что мы взялись делать дело, которое не умеем делать хорошо и которое само по себе дурно.
3) Не дописал 19-го и пишу нынче утром, 24 мая 1905. Ясная Поляна. Нынче приезжает Чертков. Все это время исправлял, дополнял «Великий грех». Кажется, кончил. Но последний разгром флота вызывает ряд мыслей, которые надо высказать.
[…] 5) Говорят о нечестности крестьян, о лживости, воровстве. Это-то и ужасно. Ужасно то, что мы, те, которые ограбили и грабим крестьян, — мы виноваты в этом. Какой честности, правдивости требовать от человека по отношению к разбойникам, которые ограбили и захватили его?
[…] 7) Стареясь, жалко молодых радостей: веселья, дружбы, любви… И не нужно лишаться их. Стареешься, живи этими радостями в молодых, переносясь в них, любя их, руководя ими.
[…] 9) Как мы не знаем жизнь трудового народа! Не знаем всех тех жертв жизнями, которые они несут ради своего труда. Все это я думал, глядя на то, как откапывали засыпанного Семена Владимирова*. Самопожертвование, радость самопожертвования — видна в Алексее Жидкове, Герасиме. Удивительно. Надо бы выяснить это людям.
[…] 14) Очень важное: полезно заниматься особым родом молитвы. В мыслях перебирать людей нелюбимых, вникая в их душу и думая о них с любовью. У меня длинный список такого поминания. И у всех есть. Это очень полезно. […]
15) Очень хочется вложить в Илюшин рассказ свою исповедь и откровение о мужиках. А то не успею. […]
6 июня 1905. Ясная Поляна. Третьего дня уехал Чертков. Было очень, сверх ожидания, хорошо с ним. Был тяжелый разговор с С. (сыном). Трудное испытание. Я не выдерживаю его. Сократил «Великий грех», выбросил многое. Мне жалко. Поша милый приехал. Здоровье Сони нехорошо. Хотел написать: сомнительно, да боялся, что она прочтет. Оставляю, потому что точно сомнительно. Нынче приехал малеванец очень хороший, и жду с неудовольствием Долгорукова.
Вчера сидело много народа: старые, молодые, мужья, жены, девушки, дети, и мне так ясно стало, что это все отверстия — окна, через которые я вижу бога. Все они равномерно открываются мне сниманием той пелены, которая покрывает
Начал купаться четыре дня тому назад. […] Хорошо. Часто прямо сознаю, что хорошо. Записать надо:
[…] 4) Чем старше я становлюсь, тем воспоминания мои становятся живее. И удивительно, вспоминаю только радостное, доброе и наслаждаюсь воспоминанием не меньше, иногда больше, чем наслаждался действительностью. Что это значит? То, что ничто не проходит, ничто не будет, а все есть. И чем больше открывается жизнь, тем резче выделяется доброе, истинное от дурного, ложного.
5) Пропасть народа, все нарядные, едят, пьют, требуют. Слуги бегают, исполняют. И мне все мучительнее и мучительнее и труднее и труднее участвовать и не осуждать.
6) Аналогия церкви и науки подтверждается во всем: так же не доказывают, не объясняют, не вникают в несогласное, а утверждают, не слушают и сердятся.
[…] 8) Меня сравнивают с Руссо. Я много обязан Руссо и люблю его, но есть большая разница. Разница та, что Руссо отрицает всякую цивилизацию, я же отрицаю лжехристианскую. То, что называют цивилизацией, есть рост человечества. Рост необходим, нельзя про него говорить, хорошо ли это, или дурно. Это есть, — в нем жизнь. Как рост дерева. Но сук или силы жизни, растущие в суку, неправы, вредны, если они поглощают всю силу роста. Это с нашей лжецивилизацией.
9) Если гуляют и топчут хороший луг, я жалею, но не негодую, но когда под видом блага народа, любви к нему, в сущности же из корысти, славы людской и самых разнообразных целей, всковыривают луг и засевают абсянтом или портят, и он зарастает полынью, я не могу не негодовать. Знаю, что дурно, но не могу не негодовать против самодовольных либералов, которые делают это. […]
12 июня 1905. Ясная Поляна. Было очень дурное расположение духа. Старался пользоваться им. Написал в два дня рассказ «Ягоды». Не дурно. Сейчас был Миша и разговаривал хорошо. Очень может быть, что в нем пробудится жизнь. Во всех должна пробудиться. Все больше и больше болею своим довольством и окружающей нуждою.
[…] Пишу и сплю. Так слабо себя чувствую. Хотел писать и «Силоамскую башню»* и «Зеленую палочку» и ничего не могу.
18 июня 1905. Ясная Поляна. Больше недели чувствую себя физически очень дурно: желудок, кишки. Написал только вступление к «Великому греху» и несколько ничтожных писем. Записать надо несколько, кажущихся мне важными, вещей.
1) (К «Силоамской башне».) Это разгром не русского войска и флота, не русского государства, но разгром всей лжехристианской цивилизации. Чувствую, сознаю и понимаю это с величайшей ясностью. Как бы хорошо было суметь ясно и сильно выразить это. […]
29 июня 1905. Ясная Поляна. Больше недели нездоров желудком. Почти ничего не делал. Лева здесь. Мне его всей душой жалко, но помочь ему невозможно. Может быть, так и нужно. И ему хорошо в его слепоте. Только нынче немного пописал «Силоамскую купель». Пошу чем больше вижу, тем больше ценю и люблю. Саша грубеет. Или нет идеалов, или очень низкие. Здоровье Сони не определенно. Скорее вероятно, что нет дурного. С ней очень хорошо.
Записать надо: самое главное.
[…] 2) (К «Силоамской башне».) Изменение государственного устройства может произойти только тогда, когда установится новая центральная власть или когда люди местами сложатся в такие соединения, при которых правительственная власть будет не нужна. А вне этих двух положений могут быть бунты, но не перемена устройства.