Том 3. Чёрным по белому
Шрифт:
— А вот ты не разобьешь сразу шесть бутылок, — усмехнулся безличный студент.
— Я? Не разобью?…
— Конечно. Где тебе!
— Шесть бутылок? Плохо ж ты меня знаешь! Эх-ма!
Со звоном, треском и лязгом полетели бутылки на пол.
Хозяин вышел из-за стойки и упрекнул:
— Нельзя, господа студенты, безобразить. Что же это такое — посуду бить!..
— Вы не бойтесь, мы заплатим, — успокоительно сказал ветеринар.
— Я не к тому,
Я пожал плечами:
— Мне всё равно.
— Мерси, — общительно обратился ко мне студент. — Вы подумайте, какая дешевка: гривенник за бокал!
— Да, — подтвердил его товарищ. — Хоть целый день бей.
— В дорогом ресторане не очень-то разойдешься, — сказал ветеринар с видом экономной хозяйки, страдающей от дороговизны продуктов для стряпни. — Дерут там, наверное, семь шкур. Хм!.. А тут — гривенник.
Он повертел в руках стакан, подробно осмотрел его и бросил на пол.
— Во французском ресторане за бокал с вас рупь возьмут, — отозвался из-за стойки хозяин.
— Подумайте, а? А тут за эти деньги десять раз бить можно. Брось, Миша, свой стакан… Чего там! В кои веки разойдешься… Вот так… Молодец. Человек! Еще полдесяточка.
Нельзя сказать, чтобы у амфитриона был вид беззаботного пьяного кутилы, безрассудно крушащего всё на своем пути. Было заметно, что он не выходил из бюджета, доставляя себе и своему другу только ту порцию удовольствия, которую позволяли средства.
— Человек! сколько за посуду?
— Девяносто копеек.
— Вот тебе — видишь, Миша! А ты говорил: «пойдешь в ресторан». Там бы с нас содрали… Хо хо! А тут… Девяносто? Получай рубль. Постой… Дай-ка еще стакан… Ну, вот. Теперь сдачи не надо. Ровно рубль.
Довольный, он откинулся на спинку стула и с благодушным видом стал осматривать комнату.
Пошептавшись с товарищем, ветеринар встал, подошел к стойке и спросил хозяина:
— Сколько этот увражик стоит?
«Увражиком» он назвал гипсового раскрашенного негра высотой в аршин, стоявшего на стойке и держав шагов руках какую-то корзину.
— Это-с? Четыре рубля.
— Да что вы! В уме ли? За такую чепуху — четыре рубля!
— Помилуйте — настоящий негр.
— Какой он там настоящий!.. Тут, я думаю, матерьялу не больше, чем на целковый…
— А работа-с? Не цените?
— Ну, и работа — целковый. Предовольно с вас будет два рублика. Хотите?
— Не могу-с. Обратите внимание на глаза — белки то… вво! Матерьял? Настоящий гипс!
— Ну — два с полтиной. Никто вам за него больше не даст. Негритишка-то
— Помилуйте, это и ценится: старинная вещь — третий год стоить. Обратите внимание на фартук — настоящего голубого цвета.
— Вы отвлекаетесь, хозяин. Хотите три рубля? Больше — ни гроша не дам. Миша, как ты думаешь?
— Конечно, уступите, — отозвался Миша. — Чего там! Другого купите, лучше этого.
— Ну, знаете что, — сказал хозяин. — Ладно. Три с полтиной — забирайте.
— За этого негра?! — фальшиво удивился ветеринар. — Ну, знаете ли. Еще вопрос — настоящий ли это гипс?!.. Вы бы еще пять рублей запросили… ха ха! Берете три? А то и не надо — в другом месте дешевле уступят.
— Да накиньте хоть двугривенный, — простонал корыстолюбивый хозяин.
— Позвольте-ка, я его еще осмотрю. Гм! Ну, ладно. Куда ни шел еще двугривенный. Верно, Миша?
— Верно.
— Значить — три двадцать?
— Три двадцать.
— Эх-ма! — дико вскричал ветеринар, поднимая над головой негра. — Кутить, так кутить. Урра!
Он хватил негра об пол, оттолкнул ногой подкатившуюся к нему гипсовую голову и вынул из кармана кошелек.
— Дайте с пяти рублей сдачи.
Потом он расплачивался со слугой за пиво.
— Сколько?
— Два с полтиной.
Он повертел в руках трехрублевую бумажку и наклонился к товарищу:
— Я думаю, ему за два с полтиной — полтинник на чай — много?
— Много, — кивнул головой товарищ. — Нужно десять процентов.
— Верно. Постой… (опустив голову, он погрузился в какие-то расчеты). Ну, вот!
Он смел рукой на пол два стакана, бутылку и отдал слуге три рубля.
— Теперь правильно и сдачи не надо. Пойдем, Миша.
И они ушли оба, напялив на лохматая головы фуражки — тот, что казался безличным, — универсант Миша, и ветеринар — бережливый, хозяйственный человек, рассчитывающий каждый грош.
Одиннадцать слонов
Схватив меня за руку, Стряпухин быстро спросил:
— В котором ухе звенит? Ну! Ну! Скорее!!
— У кого звенит в ухе? — удивился я.
— Да у меня! Ах ты. Господи! У меня же!! Скорее! Говори!
Я прислушался.
— В котором? Что-то я не слышу… А ты сам сразу не можешь разобрать?
— Да ты угадай, понимаешь? Угадай! Какой ты бестолковый!..
— Да угадать-то не трудно, — согласился я. — Если бы ушей было много ну, тогда другое дело… А то два уха — это пустяки. Левое, что ли?