Том 3. Грабители морей. Парии человечества. Питкернское преступление (с илл.)
Шрифт:
Захария Бениаминсон стал быстро богатеть. Через очень короткое время он был уже в состоянии посылать в море собственные корабли, которых у него завелось более полусотни. Понимая, что фирма «Бениаминсон» никогда не сделается популярной из-за слишком характерного звучания этого имени, он принял фамилию Бартон и передал ее своим потомкам вместе с капиталом в миллион фунтов стерлингов, причем поставил условие, чтобы его наследники владели фирмой вместе и ни в коем случае не делились. Сыновья его завели кораблестроительную
Когда после катастрофы у Прескотта и братьев Бернс Грундвиг обратился к Бартону с предложением принять на себя постройку корабля для герцога Норландского, глава фирмы сначала отказался наотрез.
Но вот через несколько дней мистеру Бартону доложили, что его спрашивает какой-то иностранец. Сэмюэл Бартон велел просить его в кабинет.
Вошел высокий, представительный мулат с густой черной бородой и, поклонившись, произнес обычную в таких случаях фразу:
— Имею честь говорить с мистером Сэмюэлом Бартоном?
— Совершенно верно, сэр. Чем могу служить?
— Меня зовут дон Рамон Маркес-и-Вальомброса. Я родился в Гаване от отца-испанца и матери-туземки. Сейчас буду иметь честь изложить вам причины своего посещения.
Пока он говорил, мистер Сэмюэл внимательно разглядывал его.
Это был мужчина лет сорока пяти, рослый и широкоплечий. Лицо его было смугло, а волосы и борода черны, как смоль. Во всей его наружности было что-то хищное и свирепое.
Дон Рамон рассказывал:
— Однажды вечером, возвращаясь из клуба, мой отец подвергся нападению убийц и был смертельно ранен. Он умер, завещая мне отомстить своим убийцам. Но вы, вероятно, удивляетесь, какую может это иметь связь с моим приходом к вам? Поэтому прежде всего позвольте показать вам эту бумагу. Она — неограниченный аккредитив, выданный мне на вашу фирму торговым домом «Мартинес и Перейра».
— Бумага в порядке, и мы можем кредитовать вас на двадцать пять миллионов франков, — ответил мистер Сэмюэл, взглянув на документ.
— О, мне так много не понадобится. Теперь позвольте перейти к делу. Я слышал, что вы решительно отказались взять на себя постройку корабля «Дядя Магнус», два раза подвергавшегося катастрофе.
— Совершенно верно, сэр.
— Могу я узнать причины?
— Они очень просты: мы не желаем подрывать репутацию нашей фирмы, так как ничем не гарантированы, что покушение не повторится.
— А если вам дадут гарантии, что покушений больше не будет?
— Кто же мне эти гарантии даст?
— Да хоть бы я.
— Вы?.. И это не шутка?
— Нисколько. Это я уничтожил оба раза
— Какие же это условия?
— Я желаю, чтобы в носовой части корабля была устроена двойная стена и в ней потайная комната, но при этом чтобы при постукивании казалось, будто стена глухая. Вход в нишу должен быть устроен снаружи, под бушпритом, через люк, открывающийся посредством потайной пружины. От ниши до порохового погреба должен быть протянут фитиль, натертый серой и просмоленный для предохранения от сырости.
— Понимаю. Вы все-таки хотите уничтожить корабль, но только посредством взрыва и тогда, когда вам это покажется удобным.
— Да, вы угадали. Я хочу уничтожить его в открытом море. Никто из тех, кто поплывет на нем, не спасется.
— Не исключая и вас, так как вы тоже будете на нем. О, какое самопожертвование, и ради чего? Ради мести убийцам вашего отца!
— Кто вам сказал, что я не рассчитываю спастись? Напротив, я имею в виду броситься в море и доплыть до своей шхуны, которая будет следовать за «Дядей Магнусом» на недалеком расстоянии.
— Ваша шхуна называется «Красный глаз»?
— Откуда вы знаете?
— О, ведь мы получаем сведения о каждом приходящем корабле. Того требуют дела фирмы… Итак, сэр, вы рассчитывали на наше содействие?
— Вполне, мистер Бартон. Вас мне специально рекомендовали мои друзья Мартинес и Перейра, которым вы строите превосходные корабли… Эти корабли отличаются замечательной способностью — благополучно выходить из гавани, но затем дальше морского дна никуда не приходить…
— Дон Алонсо Мартинес — умный человек.
— Очень умный, действительно.
— В таком случае, — сказал мистер Бартон, кусая себе губы, — мы с вами без труда сговоримся, если вы одной школы с ним.
— То есть как же?
— Алонсо Мартинес никогда с нами не спорит о цене.
— Я готов следовать его примеру.
— Очень хорошо. Я вижу, что он сказал о вас правду.
— Кто? О ком вы говорите?
— Да все о нем же, об Алонсо Мартинесе… Неужели вы думаете, дон Рамон, что, открывая такой широкий кредит, люди не сообщают в то же время самых подробных справок о том лице, которому этот кредит открывается?
— Стало быть, вы уже знали…
— Знал не только о том, что ваш отец, убитый врагами, никогда не существовал, но и о том, что вы отлично умеете гримироваться мулатом… Впрочем, мне нет никакого дела до того, где вы родились: в Гаване или в Японии… Перейдем к сути дела. Моя цена, дон Рамон, такая: миллион за потайную нишу и миллион за пороховой фитиль.
— Два миллиона — это, я нахожу, недорого.
— К этим двум вам придется прибавить еще миллиончик.
— Помилуйте! Это за что же?