Том 3. Грабители морей. Парии человечества. Питкернское преступление (с илл.)
Шрифт:
— Извините меня, ваша светлость, но я никогда не перестану так думать — до самой смерти. Вот уже двадцать два года я ищу по всему свету, ищу всякий раз, когда получаю от вашей светлости отпуск, и я буду это делать до последнего вздоха. Верьте мне, ваша светлость, это последнее мое слово, и я из уважения к вам никогда больше говорить не буду, но я убежден, что Надод отправился за наградой, потому что многим было выгодно уничтожить мужское потомство герцогов Норландских. Разве теперешняя шведская династия может забыть, что вы происходите от древних королей
— Если бы твои предположения были хоть сколько-нибудь основательны, — перебил герцог, — то ведь и после того, наверное, делались бы попытки украсть и прочих моих сыновей…
— А вы разве уверены, ваша светлость, что таких попыток не было?
— Ты знаешь что-нибудь такое, чего мне не говорил? — воскликнул герцог, вдруг побледнев, как мертвец.
— Спросите, ваша светлость, у Гуттора, — отвечал зловещим тоном слуга. — Вода фиорда не возвращает шпионов, которых в нее бросают.
Герцог вздрогнул.
Тем временем буря усилилась. Сделалось еще темнее. Ночь наступила окончательно. Вдали слышен был рев моря.
— Какая ужасная ночь! — вздохнул герцог. — Как только вспомню, что они отправились на самом легком из наших кораблей!..
— Это очень хорошо, ваша светлость, что на самом легком, — заметил Грундвиг. — «Сусанна», как пробка, может легко взлететь на самую высокую волну и безопасно спуститься. Кроме того, ваша светлость, не извольте думать, что ваши сыновья пустятся в плавание при такой погоде: они слишком для этого хорошие моряки. Наверное, они укрылись в каком-нибудь фиорде.
— Дай Бог, Грундвиг, дай-то Бог!
Вдруг Черный герцог вздрогнул: ему послышался вдали как бы слабый звук рога.
Что это такое? Сигнал или просьба о помощи?
Герцог прислушался. Тот же звук послышался опять несколько раз, но хорошо расслышать было еще невозможно.
— Это, должно быть, пастух, созывающий развеянное бурей стадо, — предположил Грундвиг.
— Нет, скорее это кто-нибудь погибает в скоге, — возразил герцог, подумав несколько минут. — Слышишь, звук не становится ни тише, ни громче. Это значит, что кто-то не решается идти ни вперед, ни назад.
Вдруг раздался выстрел, за ним тотчас же последовал другой. Потом все стихло.
На этот раз сомневаться было нельзя. Очевидно, в скоге кто-то погибал и отчаянно звал на помощь.
— Скорее на коня, Грундвиг! Вели Гуттору взять четверых вооруженных людей и ехать с нами.
Меньше чем через три минуты Харальд и его свита, пригнувшись к шеям своих коней, чтобы представлять как можно меньше сопротивления ветру, мчались в ту сторону, откуда слышались сигналы.
Ночь была так темна, что впереди ничего нельзя было разглядеть, и только благодаря привычным к скогу лошадям всадники могли совершить подобную
Всадники вскоре услыхали радостный крик и увидали высокого человека, который стоял возле своей лошади и тщетно старался успокоить ее, так как она испуганно билась.
Грундвиг сейчас же узнал того таинственного незнакомца, который в последние дни несколько раз появлялся на короткое время в Розольфсе.
Увидав его, Черный герцог сделал ему чуть заметный знак и, быстро повернувшись к свите, произнес своим отрывистым, повелительным голосом.
— Гуттор, поезжай домой со своими людьми. Мне вы больше не нужны.
Сопровождающие моментально повернули коней и скрылись в ночной темноте.
— Черт возьми! — сказал незнакомец, узнав Харальда и Грундвига. — Вы поспели весьма кстати, хотя чуть-чуть не опоздали… Вот, посмотрите.
При свете фонаря, который они с собой захватили, Харальд и Грундвиг увидали в нескольких шагах от себя громаднейшего пещерного медведя, которые изредка попадаются в Северной Норвегии и Швеции до сих пор. Он лежал в луже дымящейся крови и, очевидно, только что издох.
— Ловкий удар! — отметил Харальд, рассматривая кинжал, вонзенный по самую рукоятку в грудь зверя. — Вы счастливо отделались: ведь эти медведи необыкновенно свирепы и сильны.
— Я рассчитывал приехать в замок еще засветло, — продолжал незнакомец, — но меня застигла буря, и я заблудился в скоге, по временам подавая сигналы рогом в надежде, что из замка их услышат. Вдруг моя лошадь остановилась и, как я ее ни понукал, наотрез отказалась идти вперед. В темноте я услыхал глухое рычание и понял, в чем дело. Моментально я спрыгнул на землю, зажав в руке свой широкий норвежский кинжал. Увидав прямо перед собой темную массу, я отпрыгнул в сторону и всадил медведю кинжал в самую грудь. Зверь упал, и я добил его двумя выстрелами из пистолета.
— Узнаю молодца Анкарстрема!
— По совести говоря, герцог, я не заслуживаю похвалы. Ведь что же мне было больше делать? Отступать нельзя было, приходилось защищать свою жизнь волей-неволей. Мне даже раздумывать не было времени: все кончилось в какие-нибудь две секунды.
— Вот этому-то хладнокровию и этой находчивости я радуюсь в тебе, Анкарстрем. Ты человек незаменимый… Какие новости ты мне привез?
— Очень важные, герцог… Можно ли говорить?
— Вокруг никого нет, услыхать некому.
— Но мы не одни.
— Это мой верный Грундвиг. От него у меня секретов нет.
— Чаша терпения переполнилась, герцог. Время действовать наступило. Народ изнемогает под тяжестью налогов и не хочет их платить. Не довольствуясь попранием дворянских привилегий, немец, занимающий трон Бьёрнов и Ваза, распустил дворянский гвардейский полк, которым командовал ваш зять граф Горн. До той минуты граф был в числе нерешительных, но теперь примкнул к национальной лиге.
— Не может быть!