Том 3. Стихотворения 1918-1924

Брюсов Валерий Яковлевич

1918

В дорожном полусне

(Палиндром буквенный)

Я — идиллия?.. Я — иль Лидия?.. …… … … … … … … Топот тише… тешит топот… Хорош шорох… хорош шорох… Хаос елок… (колесо, ах!) Озер греза… озер греза… Тина манит…, Туча… чуть… А луна тонула… И нет тени! …… … … … … … … Еду… сани… на суде… …… … … … … … … Топот тише; тешит топот; Хорош шорох; хорош шорох… Темь опять; я — память! Ель опять; я — поле! О, мимо! мимо! А город? а город? о, дорога! дорога!

<1918>

Голос

луны

(Палиндром буквенный)

Я — око покоя, Я — дали ладья, И чуть узорю розу тучи, Я, радугу лугу даря! Я — алая, Я — и лилия, Веду, Сильвана, в лесу дев, Я, еле лелея Небес эбен.

1915

Шутки

(Палиндромы)

Я — арка края. Атака заката. О, лета тело! Ала зола.

<1918>

Виденья былого

(Словесный палиндром)

Жестоко — раздумье. Ночное молчанье Качает виденья былого; Мерцанье встречает улыбки сурово; Страданье — Глубоко-глубоко! Страданье сурово улыбки встречает… Мерцанье былого — виденья качает… Молчанье, ночное раздумье, — жестоко!

1918

Из латинской антологии

(Словесный палиндром)

Волн колыхание так наяд побеждает стремленье, Моря Икарова вал, как пламенеющий Нот. Нот пламенеющий, как вал Икарова моря, — стремленье Побеждает наяд так колыхание волн.

<1918>

Из латинской антологии

(Стихи обращенные)

Нежный стихов аромат услаждает безделие девы: Кроет проделки богов нежный стихов аромат.

<1913?>

(Античные ассонансы)

Грушу с яблоней в саду я деревцами посадил, На коре пометил имя той, которую любил. Ни конца пет, ни покою с той поры для страстных мук: Сад все гуще, страсть все жгучей, ветви тянутся из букв.

1911

Характеристика Вергилия

(Топология Пентадия)

Пастырь, оратай, воин, пас, возделывал, низил, Коз, огород, врагов — веткой, лопатой, мечом.

1907

Восточное изречение

(Метаграмма)

Что нам весной или за ней дано? Одна мечта: знай сон и лей вино!

1918

Опыты по строфике (строфы и формы)

Рим

(Моностих Авсония)

Рим золотой, обитель богов, меж градами первый,

1911

О императорах

(Моностихи его же)

Первый Юлий раскрыл чертоги царские Цезарь; Августу он передал и власть над градом, и имя; Правил потом Тиберий, сын его сводный; за этим Кай, получивший прозванье Калигулы в лагере ратном; Клавдий воспринял потом правленье; а после жестокий В роде Энея последний Нерон; за ним, не в три года, Трое: Гальба, старик, напрасно веривший в друга, Слабый Отон, по разврату позорный выродок жизни, И недостойный ни власти, ни смерти мужа Вителий; Веспасиан, за ними десятый, судьбой был поставлен; Далее Тит, счастливый краткостью власти; последним Брат его, тот, кого звали римляне Лысым Нероном.

О приближении весны

(Повторные дистихи Пентадия)

Да, убегает зима! оживляют землю зефиры. Эвр согревает дожди. Да, убегает зима! Всюду чреваты поля; жары предчувствует почва. Всходами новых семян всюду чреваты поля. Весело пухнут луга, листвой оделись деревья. По обнаженным долам весело пухнут луга. Плач Филомелы звучит — преступной матери пени, Сына отдавшей во снедь, плач Филомелы

звучит. Буйство потока в горах стремится по вымытым камням. И на далеко гудит буйство потока в горах. Тысяча тысяч цветов творит дыханье Авроры. Дышит во глуби долин тысяча тысяч цветов. Стонет в ущельях пустых овечьим блеяньем Эхо. Звук, отраженный скалой, стонет в ущельях пустых. Вьется младой виноград, меж двух посаженный вязов. Вверх по тростинкам лозой вьется младой виноград. Клеит под крышей опять говорливая ласточка утром, Строя на лето гнездо, клеит под крышей опять. Где зеленеет платан, в тени, услаждает дремота; Там надевают венки, где зеленеет платан. Сладко теперь умереть! нити жизни, сорвитеся с прялки! В милых объятьях любви сладко теперь умереть!

1 мая 1907

Подражание Горацию [59]

(Алкаический метр)

Не тем горжусь я, Фебом отмеченный, Что стих мой звонкий римские юноши На шумном пире повторяют, Ритм выбивая узорной чашей. Не тем горжусь я, Юлией избранный, Что стих мой нежный губы красавицы Твердят, когда она снимает Строфий, готовясь сойти на ложе. Надеждой высшей дух мой возносится, Хочу я верить, — боги позволили, — Что будут звуки этих песен Некогда слышны в безвестных странах. Где ныне Парфы, ловкие лучники, Грозят несмело легионариям, Под сводом новых Академий Будет вращать мои свитки ретор. Где прежде алчный царь Эфиопии Давал Нептуну праздник торжественный, Мудрец грядущий с кожей черной Имя мое благочестно вспомнит. В равнине скудной сумрачной Скифии, Где реки стынут в льдистом обличий, Поэт земли Гиперборейской Станет моим подражать напевам.

59

См. сб. «Сны человечества» под заглавием «Ода в духе Горация».

1913

К Лидии («Реже всё трясут запертые двери…»)

(Сапфическая строфа Горация)

Реже всё трясут запертые двери, Вперебой стуча, юноши лихие, Не хотят твой сон прерывать, и любит Дверца порог свой, Легкие, в былом двигавшая часто Петли. Слышишь ты реже все и реже: «Ты, пока всю ночь по тебе страдаю, Лидия, спишь ли?» Дерзких шатунов, жалкая старуха, Ты оплачешь вновь, в темном переулке, Фракийский когда буйствует под ново — Лунием ветер. Пусть тебе любовь ярая и жажда (Бесятся какой часто кобылицы) Неотступно жжет раненую печень, Пусть ты и плачешь, — Пылкая, плющом молодежь зеленым Тешится всегда, как и темным миртом, Мертвые листы предавая Эвру, Осени другу.

5 апреля 1914

К Лидии («Лидия! мне, во имя…»)

(Сапфический малый метр Горация)

Лидия! мне, во имя Всех богов, скажи, Почему Любо тебе, что сгибнет Сибарис наш от страсти? Стал чуждаться он Всех арен. Солнца страшась и пыли, Сверстников между смелых Он скакать не стал На коне; Галльских уздой зубчатой Он скакунов не колет; Тело в желтый Тибр Погрузить Страшно ему; елея Яда виперы словно Стал он избегать; На руках Стер синяки доспехов Тот, кто копье, бывало, Кто, бывало, диск Зашвырнуть Мог через мету ловко! Что он таится? прежде Как таился сын (Говорят) Фетиды, нимфы моря, Чтоб у несчастной Трои, Мужа вид храня, Не лететь В ликийский строй и в сечу!