Том 3. Записки охотника
Шрифт:
Я начал толковать ему о Гегеле (дела давно минувших дней, как видите).— Тургенев цитирует строки из первой песни поэмы Пушкина «Руслан и Людмила», идущие вслед за прологом. Относя увлечение философией Гегеля к прошлому, Тургенев фиксирует новый этап в развитии русской передовой мысли, которая обратилась с начала 40-х годов от отвлеченных категорий философии Гегеля к проблемам общественного переустройства, к учению французских социалистов-утопистов и материалистической философии Фейербаха (ср. оценки Тургеневым Фейербаха в письме к П. Виардо от 8 (20) декабря 1847 г., а также в «Письмах из Берлина» — наст. изд., Сочинения, т. 1).
Певцы
Впервые опубликовано: Совр,1850, № 11, отд. I,
Черновой и беловой автографы рассказа хранятся в ГПБ(ф. 795, ед. хр. 14 и 15). На первой странице чернового автографа — предварительный перечень персонажей:
Цел <овальник> Ник<олай> Обалдуй. Ив<аныч>. Дикий барин. Жена его. Яков Турок. Дочь — 9 лет. Рядчик. Моргач. Серый мужичок.
Вместо первоначально намеченной 9-летней дочери целовальника в рассказе представлен его «сынишка». На полях чернового автографа набросана Программа X«Записок охотника».
Первоначально рассказ назывался «Притынный кабачок». Заглавие «Певцы» принадлежит, вероятно, Н. А. Некрасову и вписано в беловой автограф вместо первоначального, зачеркнутого, его рукой. Той же рукой в беловом автографе карандашом и чернилами сделаны — по цензурным соображениям — и другие замены, а также выкидки.
В ГИМхранится авторизованная писарская копия «Певцов» (ф. 276, собр. Д. М. Щепкина, ед. хр. 37884, арх. № 3702). Она датирована 1850 годом, исправлена автором, снабжена его подписью и дарственной надписью сыну артиста М. С. Щепкина: «Дмитрию Михайловичу Щепкину на память от любящего его автора». Искажения и пропуски цензурного характера, произведенные при печатании в «Современнике», здесь устранены. Заглавие «Певцы» перечеркнуто и сверху написано: «Притынный кабачок» — свидетельство того, что автор не без колебаний принял поправку Некрасова.
В настоящем издании в текст ЗО 1880внесены следующие исправления:
, строка 20. Вместо «тучами» — «тучками» (по бел. автогр., ценз. рукоп., авториз. копии, всем изд. до ЗО 1865и черн. автогр.).
, строка 38. Вместо «Накалывай» — «Накаливай» (по бел. и черн. автогр.).
, строка 7. Вместо «уставил» — «уставился» (по бел. автогр., Совр,авториз. копии, ценз. рукоп. и черн. автогр.).
, строка 2. Вместо «взглянув» — «заглянув» (по бел. автогр., Совр,авториз. копии, ценз. рукоп., всем изданиям до ЗО 1874и черн. автогр.).
, строка 35. Вместо «обгибал» — «огибал» (по ценз. рукоп. и Т, Соч, 1880,т. 2).
«Певцы» написаны в августе-сентябре 1850 г. в с. Тургеневе и являются первым рассказом, присоединенным к «Запискам охотника» после того, как Тургенев, публикуя заключительный очерк «Лес и степь» (1849), объявил о своем намерении «ограничиться напечатанными отрывками». 30 сентября (12 октября) 1850 г. Некрасов сообщал Анненкову о присылке Тургеневым из деревни «небольшой вещицы»: «хороша, да неудобна» (Некрасов,т. X, с. 155). Это сообщение, которое редакция названного издания ошибочно отнесла к «Свиданию», и является, очевидно, первым известным нам письменным упоминанием о «Певцах». В письме из Петербурга к П. Виардо от 26 октября (7 ноября) 1850 г. Тургенев сообщал о прибавлении к «Запискам охотника» нового рассказа, в котором он «в немного прикрашенном виде» изобразил состязание двух народных певцов, очевидцем которого он сам был «два месяца назад». — «…Там было много оригинальных личностей, — писал Тургенев, — которые я пытался зарисовать `a la Teniers…» (подлинник по-французски). Одною из этих «оригинальных личностей», послужившей прототипом Якова-Турка, был Яков Пасынков, работавший на бумажной фабрике брата писателя — Н. С. Тургенева (см.: ШумскийИ. О прототипе Якова-Турка в «Певцах» И. С. Тургенева. — Русская литература, 1959, № 3, с. 198–200). В воспоминаниях бывшего крепостного Тургенева, сельского
В передаче Д. Олсуфьева сохранилось следующее свидетельство Тургенева о его работе над «Певцами»: в 70-х годах в Париже, в доме Е. С. Рахмановой, «Тургенев доказывал, что вдохновение не исключает долгой, кропотливой, черной работы исправления написанного. „Как, неужели рассказ „Певцы“ (из „Записок охотника“) вы написали не сразу, по вдохновению?“ — воскликнула одна из дам. Как сейчас во всей точности помню ответ Тургенева: „Певцы“? Как мозаику составлял» ( ОлсуфьевДм. Тургенев. Воспоминания и заметки. — На чужой стороне, Прага, 1925, № 11, с. 56).
Сличение белового автографа с журнальным текстом обнаруживает ряд разночтений цензурного происхождения. Изменения были внесены цензором А. Л. Крыловым или по его настоянию редакцией «Современника» и самим автором. Слова «дворяне», «помещики», «становой», «штатский генерал» и т. п. повсюду заменялись социально нейтральными: «гости», «другие» и т. п. Систематически устранялось определение «русский», к чему бы оно ни относилось («русский народ» — «простой народ» — 216, 31; «русский tenore di grazia» — «tenore di grazia» — 219, 15; «русского человека» — «деревенского жителя» — 209, 19); были устранены слова «во всей России» (219, 29). Цензура изымала какие бы то ни было указания на активные действия крестьян с прямым или косвенным выражением протеста по поводу своего бедственного положения. Так, в журнальном тексте не оказалось слов, относящихся к целовальнику Николаю Иванычу: «образумил мужиков соседней деревни, не хотевших принять нового управляющего» (209, 37–38); при характеристике Моргача вместо слов: «бежал со вверенной ему тройкой лошадей» печаталось: «вдруг пропал с вверенной ему тройкой лошадей» (216, 38–39). Сильно пострадала от цензуры характеристика Дикого-Барина, в которой были устранены: важное указание на громадные силы, угрюмо покоившиеся в нем и готовые прорваться со «взрывом» (218, 35–43), подробности, относящиеся к его прошлому, и несущее в себе большую идейную нагрузку сравнение «поглядывал кругом, как бык из-под ярма» (213, 18–19). Из носителя основной идеи рассказа в результате «работы» цензора этот персонаж превратился в некое социально неопределенное и действительно дикое существо, в связи с чем критика того времени отмечала, что это лицо «совершенно непонятно и вышло как-то неудачно таинственно» (Москв,1851, № 3, с. 389).
Высказывавшееся в литературе предположение, будто замена прозвища «Дикарь» позднейшим «Дикий-Барин» — результат возвращения текста к доцензурному варианту (см.: ГрузинскийА. Е. Литературные очерки. М., 1908, с. 242), едва ли верно. Тургенев долго искал наиболее подходящее определение для этого образа; в первоначальных рукописях он назывался преимущественно «Дикарем», иногда «Диким Человеком», в единичных случаях — «Диким-Барином». Название «Дикарь» фигурирует также на протяжении всей авторизованной копии, хотя она не предназначалась для прохождения через цензуру и восстанавливает (отчасти рукой самого Тургенева) искаженные цензурой места, а также в первоначальном слое цензурной рукописи, где автор устранил большую часть прежних цензурных искажений. Только после того, как работа переписчика была закончена, рукой Тургенева здесь было сделано указание: «В этом рассказе вместо „Дикарь“ везде писать „Дикий-Барин“», — что и было выполнено во всех последующих изданиях.
Цензура старалась сгладить картину ужасающей бедности Колотовки. Вместо слов: «было что-то безнадежное, придавленное в этом глубоком молчании обессиленной природы» (224, 6–7) в «Современнике» напечатано: «было что-то истомленное в этом глубоком молчании обессиленной природы». Выброшены реплики, показавшиеся цензору грубыми или богохульными («Иди сюда, чёрт леши-и-и-ий!» — 225, 28; «пристал, словно банный лист» — 220, 34; вместо: «будь я собачий сын» — 223, 33 — печаталось: «будь я баран», и т. д.). Отовсюду изымалось слово «бог» («Пой, как бог тебе велит» — печаталось: «Пой, как умеешь» — 221, 25).