Том 4. Белая гвардия, Дни Турбиных (с иллюстрациями)
Шрифт:
Прибегает Николка с халатом, туфлями и склянкой.
Снимай френч.
Растирают ноги, надевают халат.
Мышлаевский. Легче, ох легче, братики… Водки бы мне выпить.
Николка. Сейчас.
Наливает у буфета. Мышлаевский пьет.
Легче,
Мышлаевский. Отлегло немного.
Алексей. Ты, Виктор, скажи, что там делается под Трактиром?
Мышлаевский. Ад! Дай папиросу, пожалуйста. Алексей. Ради Бога.
Николка. Под Трактиром что, Витенька?
Мышлаевский. Метель под Трактиром! Вот что там. И я б эту метель… Я б этого полковника Щеткина, и мороз, и немцев, и Петлюру!..
Елена проходит с простыней и бросает ее Мышлаевскому.
Елена. Сейчас, Виктор, мыться пойдешь. (Уходит.)
Мышлаевский. Спасибо, Леночка. Что это у нее физиономия такая опрокинутая? Что случилось?
Алексей. Да наше сокровище, муж ее, уехал вчера с денежным поездом в Мaлин и обещал вернуться утром, а до сих пор его нет, вот она и волнуется.
Мышлаевский. Гм… Да. Время тревожное. Не люблю я, грешник, признаюсь откровенно, вашего зятя. Тип довольно среднего качества, но тут понимаю. Елену жалко.
Николка. Ты, капитан, наверно, больше в курсе дела. На Мaлинской линии петлюровцы могут быть?
Мышлаевский. Всюду они могут быть. Всюду. Понял?
Алексей. Так это что ж, выходит, город обложили со всех сторон?
Мышлаевский. Говорю тебе — кабак. Ничего не пойму. Нас сорок человек офицеров. Погнали под Трактир зачем-то. Неизвестно. Приезжает эта лахудра, полковник Щеткин, штабная крыса, и говорит (передразнивает сюсюкающим голосом): «Господа офицеры. Вся надежда города на вас. Оправдайте доверие». И исчез на машине со своим адъютантом. Тьфу! И темно как в… (Алексей и Николка испуганно взмахивают руками) желудке. Выкинул нас на мороз, а сам убрался домой.
Алексей. Зачем, объясни, пожалуйста, Трактир понадобилось охранять? Ведь Петлюры там не может быть?
Мышлаевский. Ты Достоевского читал когда-нибудь?
Алексей. И сейчас, только что. Вон «Бесы» лежат. И очень люблю.
Николка. Выдающийся писатель земли русской.
Мышлаевский. Вот. Вот. Я бы с удовольствием повесил этого выдающегося писателя земли.
Алексей. За что так строго, смею спросить?
Мышлаевский. За это — за самое. За народ-богоносец. За сеятеля, хранителя, землепашца и… впрочем, это Апухтин сказал…
Алексей. Это Некрасов сказал. Побойся Бога.
Мышлаевский(зевая).
Николка. Так.
Мышлаевский. Кавалергард! Во дворце! Да я б его, если б моя воля была!.. Из-за него, дьявола, в сапогах на морозе…
Алексей. Постой, какой Некрасов кавалергард?
Мышлаевский. Да не Некрасов. Гетман. Он, изволите ли видеть, во дворце сидит с немцами, а мы Трактир караулим. Веришь ли, на морозе стоял, как баба, ревел от боли.
Алексей. Кто ж там под Трактиром все-таки?
Мышлаевский. А вот эти самые Достоевские мужички, богоносцы окаянные. Все, оказывается, на стороне Петлюры.
Николка. Неужели? А в газетах пишут…
Мышлаевский. Что ты, юнкер, мне газеты тычешь! Я бы всю эту газетную шваль тоже перевешал на одном суку! Все деревни против нас. Я сегодня утром напоролся на одного деда в деревне Попелихе и спрашиваю его: «Деж вси ваши хлопци?» Деревня словно вымерла. А он-то со слепу не разобрал, что у меня погоны под башлыком, и за петлюровца меня принял и отвечает: «Уси побиглы до Петлюры…» Как тебе нравится?
Алексей. Да, здорово.
Мышлаевский. Ну, тут уж я не вытерпел. Мороз. Остервенился. Взял этого деда за манишку и говорю: «Уси побиглы до Петлюры? Вот я тебя сейчас пристрелю, старая б…! (Алексей и Николка взмахивают руками.) Ты узнаешь у меня, как до Петлюры бегают, ты у меня сбегаешь в царство небесное!..» Да не бойтесь, не скажу. И конечно, святой хлебороб прозрел в два счета. В ноги кинулся и орет: «Ой, ваше высокоблагородие, це я сдуру, сослепу, тильки нэ вбивайте». Вообще, хорошенькие дела. (Зевает.)
Алексей. Как же ты в город попал?
Мышлаевский. Сменили нас, слава тебе, Господи. А я в штабе на Посту Волынском скандал Щеткину устроил. Они рады были от меня отделаться и послали меня сюда в штаб. Ну их к лешему. Я завтра же перевожусь в дивизион по специальности. Довольно. Я свое сделал. (Зевает.) Мортирный дивизион тут формируется, Студзинский там старшим офицером… Я сейчас на паровозе приехал, совершенно обледенел… Мне бы Студзинского повидать. Две ночи не спал. (Дремлет.)
Николка. Он к нам сегодня вечером придет.
Мышлаевский. Ну, превосходно.
Алексей. Я сам к ним записываюсь, пойду врачом в дивизион…
Мышлаевский внезапно засыпает.
Николка. Ц…ц…ц… Витя! Витя! Господин капитан, ты не засыпай. Ты сейчас купаться будешь.
Алексей. Оставь его, пусть. Видишь, человек замучен.
Долгий тревожный звонок.