Том 4. Наша Маша. Литературные портреты
Шрифт:
Вчера она пришла, привела Толю и попросила взять его с собой в парк Ленина, где меня ждали Элико и Машка.
Я взял.
По дороге Толя очень много говорил о своем отце.
– У меня папа во время войны на танке работал. У меня папа живой. Он только на Север сейчас уехал. На три года уехал. Он, наверно, на Новый год приедет.
В саду Машка и Толя очень весело играли.
А дома ждала нас большая неприятность: Толина мама встретила нас вдрызг пьяная.
Кричала, что не желает, чтобы над ней «грузинка
Элико успокаивала ее, стыдила:
– Как вам не стыдно?! Валя! При сыне! Вы бы хоть его пожалели. Он к нашему дому привык, полюбил Машеньку…
– Ничего не привык, ничего не полюбил. Это я ему велела…
И все это – при Машке, при Толе…
Я ушел к себе. Приходит Машка. Глаза налились слезами.
– Папочка! Что делать? Толя очень сильно плачет. Мне жалко его. Я сама даже хотела заплакать, только терпела.
Расспрашивает:
– Что сделала тетя Валя?
Пришлось «своими словами» объяснить.
Губы дрожат.
– Давай простим ее!
И маме говорила:
– Ведь вы же меня прощаете, простите и тетю Валю.
Но сама тетя Валя и слушать не хочет о примирении. Все, что скопилось в ней, накипело, все горести, все беды – все отливается на бедной Элико, все валится на ее голову.
. . . . .
Толика мы оставили ночевать, хотя тетя Валя ни за что не хотела, тащила его, на ночь глядя, к сестре. Ушла она в двенадцатом часу. А глубокой ночью вернулась совсем уж окосевшая. Спала у нас. Утром позавтракала и ушла, наговорив предварительно кучу всяких гадостей.
Утром сегодня Маша, по словам Элико, была трогательно внимательна к Толе:
– Толенька, тебе не холодно? Толенька, не простудись. Толенька, ты поел уже?
Валя увела его. Но с полдороги вернулась и попросила:
– Можно, я вечером приведу его к вам?
9.10.61.
Но привела Толика не Валя. Привел его милиционер.
Утро сегодня было солнечное, теплое. Элико предложила поехать к Ляле в Пушкин, но я рассчитал, что не успеем. Поехали на Каменный остров…
Домой вернулись в восьмом часу.
А часов в десять милиционер привел Толю. Оказывается, Валя напилась «с каким-то дядькой» в парке Победы и ее забрали в милицию. Толя был с нею, его тоже забрали. На вопрос, где он живет, парень постеснялся сказать «в интернате», сказал: «у писателя Пантелеева».
От милиционера мы узнали, что Валю будут судить, что она лишь недавно вернулась из заключения (сидела тоже за пьянку) и не имеет права жить в Ленинграде. И что у нее уже давно отобрали материнские права.
Толю накормили, и он сразу же сел играть с Машей. Но руки у него дрожали; я чувствовал, что ему не до игры, что играет он только из вежливости и чтобы занять
Утром сегодня милиционер привел тетю Валю. Она взяла свои вещи – сумочку, паспорт, папиросы… На наши вопросы почти не отвечала, говорила грубо.
Для Машки это все – живая и довольно страшная иллюстрация к истории мальчика Петьки Валета.
Вчера вечером, когда мама ездила с Толей к Валиной сестре, Машка легла спать, но долго не могла уснуть. Вдруг я услышал громкий плач. Прибегаю:
– Что с тобой? Машутка!
– Ничего, ничего… Папочка, миленький, посиди со мной.
– Надо спать, Маша!
– Посиди немножечко! Очень тебя прошу! Спой мне.
– Ну вот. Зачем еще? Я не умею.
– Умеешь. Ты же всегда… ты же иногда поешь, когда я днем сплю.
Стал похаживать по комнате и напевать:
В няньки я тебе взяла Месяц, солнце и орлаЧерез минуту Машка уже храпела.
О Толе не было сказано ни слова, но я не сомневаюсь, что плакала она из жалости и из страха за него…
Сегодня утром вскочила – и босиком в столовую. Думала, что там лежит Толя. А Толи нет. Рано утром приехала его тетка, повела Толю в интернат. Она одна «правомочна» это сделать, так как ей передана опека над мальчиком.
10.10.61.
Утром звонила женщина-следователь. Вызывает Элико на два часа сегодня к себе.
Мама повесила трубку, видит – у Машки испуганное, бледное, совершенно несчастное лицо.
– Тебе что, звонили насчет тети Вали?
– Да. Меня вызывают.
– Куда? В милицию?
– Да. К следователю.
– Будут спрашивать, пила ли она? Да?
– Наверно, да.
Нахмурилась, смотрит в пол.
– А ты, знаешь… Ты скажи – не пила.
– Как же можно, Маша, неправду говорить?
Не знаю, подумала ли Машка: «Иногда можно… когда кого-нибудь спасаешь» – но что почувствовала она это и поняла, в этом я уверен.
– Тогда ты молчи и не отвечай… Ничего не говори.
– Ну, это, пожалуй, тоже нехорошо. Как же можно не отвечать?
Опять долго смотрит в угол, в пол. И вдруг радостно:
– Придумала! Ты знаешь что скажи? Скажи, что она лимонад пила!
. . . . .
Вчера утром и вечером занимались по двадцать минут азбукой и арифметикой.
11.10.61.
Опять Машка не могла дождаться, когда проснется отец. Занимаюсь с ней теперь рано утром, до работы.
Играли в школу, Машка была одной из учениц, остальные были воображаемые. Среди них: Надя Симпатулина, Володя Иванов, Гога Гогоберидзе…
Английский язык с У. С. Моэмом. Театр
Научно-образовательная:
языкознание
рейтинг книги
