Том 4. Пьесы 1865-1867

Островский Александр Николаевич

Василий Шуйский

Плакать, что ли, И кланяться?

Дмитрий Шуйский

Иди скорей на площадь, Сбирай народ, клянись перед иконой, Что в Угличе ты хоронил другого; Что Дмитрий жив, что подлинный царевич, Царя Ивана сын, на трон вступает! Винись во всем; скажи, что страха ради Борисова вы лгали с патриархом. Иди теперь, а завтра

будет поздно. Богдашка Бельский да Голицын Васька По площадям и в улицах московских Одно твердят, что Шуйский с патриархом, Изменники царевы, обманули И довели до клятвопреступленья Народ в Москве; а ты молчишь и губишь Себя и нас!

Василий Шуйский

А чем же мне заплатят За ложь мою? Насмешками, что поздно Опомнился, что раньше нужно было Покаяться. Меня на то и ловят, Да не поймать! Я даром лгать не стану. Я хоронил царевича; я знаю, Кто жив, кто нет; один я правду знаю… Им ложь нужна, а я почет люблю. Я подожду, куда мне торопиться; Придет пора, и правда пригодится.

Дмитрий Шуйский

Опомнись, брат! Мы на волос от смерти.

Василий Шуйский

Уж лучше смерть; позор еще тяжеле! Не сладко жить без чести, быть холопом Басманова и Бельского с Масальским! А говорят: «Спесивый Дмитрий Шуйский!» Ну где же спесь твоя! Лишь в том, что кверху Ты бороду дерешь, да слова толком Не вымолвишь, ворчишь, как кот запечный!

Дмитрий Шуйский

Да не до жиру, брат, а быть бы живу!

Василий Шуйский

Не Шуйский ты! Наш род в последних не был; Немало нас погибло смертной казнью; Мы шли на смерть, а чести не теряли.

Благовест. Василий Шуйский крестится, берет шапку и трость.

Ко всенощной! Помолимся усердно Пред Господом о крепости и силе В борьбе с врагом. Для нас теперь, Димитрий, Нет выбора другого: или плаха, Иль золотая шапка Мономаха!

Уходят.

Сцена вторая

ЛИЦА:

Дмитрий Иванович, самозванец.

Мстиславский, князь Федор Иванович.

Шуйский, князь Василий Иванович.

Шуйский, князь Дмитрий Иванович.

Голицын, князь Василий Васильевич.

Воротынский, князь Иван Михайлович.

Куракин, князь Иван Семенович.

Рубец-Масальский, князь Василий Михайлович,

Басманов, Петр Федорович.

Бельский, Богдан Яковлевич.

Ян Бучинский, секретарь Дмитрия.

Яков Маржерет, капитан немецкой роты.

Корела, донской атаман.

Куцька, запорожский атаман.

Савицкий,

иезуит.

Конёв.

Калачник.

Десятские, венгры, поляки, запорожцы, казаки, татары, немцы, польские латники, бояре, дворяне, купцы, стрельцы и всякий народ обоего пола.

Кремль.

(20 июня 1605 года)

Налево дворец, направо Архангельский собор; у Красного крыльца Маржерет и немецкая стража; от крыльца до собора стрельцы и польские латники. Вся площадь и здания покрыты народом; впереди, между народом, Конёв и калачник. Колокольный звон и музыка. Бояре: Мстиславский, Василий и Дмитрий Шуйские, Воротынский, Голицын, Куракин, Масальский, Бельский — выходят из Успенского собора и становятся подле крыльца. Мстиславский, в сопровождении двух бояр, идет во дворец и возвращается с хлебом и солью. На ступенях крыльца Савицкий.

Голоса в народе

К Архангелу, к родителям пошел!

1-й голос из народа

Какой народ за ним! Все в разном платье.

2-й голос из народа

Известно кто: черкасы, угры, ляхи.

1-й голос из народа

Крещеные?

2-й голос из народа

А кто их знает!

Конёв

Бесы.

1-й голос из народа

Ну, полно ты! Бесов сейчас узнаешь.

Конёв

Отведены глаза, на нас мечтанье Напущено.

Калачник

А ты узнаешь беса? Так вон гляди! как есть в своем наряде.

(Показывает на Савицкого.)

1-й голос из народа

И то ведь бес. Глядите-ка, робята!

Конёв

Мы прокляты, живем без благодати, И волен бес над нами: патриархом Мы отданы ему во власть; он кажет Что хочет нам, а мы глядим и верим.

1-й голос из народа

Да вправду ли?

Конёв

Молчи да слушай, глупый!

Басманов выходит из Архангельского собора.

Басманов

Десятские и сотские, смотрите, Чтоб тесноты от множества народа Не сталося, да накрепко блюдите, Чтоб пустотных речей не говорили. А буде кто лишь только заикнется О вымысле нелепом Годунова И патриарха, взять его скорее За приставы, потом ко мне привесть.