Том 5. Чудеса в решете
Шрифт:
— Собственно из-за сигары. Такие он сигары стал курить, что даже Гельфериха, друга его, извините, стошнило. С тех пор стараются с ним в закрытые помещения не попадать.
— Гм!.. Большое это для нас неудобство.
— И не говорите! Занимаю я номер в гостинице «Розовый Медведь», как раз рядом с ним… И что же!
— Разве он до сих пор в этом «Медведе» живет?!
— Представьте! Отвратительнейший номеришко в три марки, и так он туда представьте вгвоздился, что штопором его не вытянешь. Ну, вот.
— Да-с. Оно и с обедами не совсем удобно. Приходит — все должны вставать и стоять, пока он не съест обеда, А ест он долго. Да еще кусок останется, так он норовит его в карман сунуть или в другое какое место. Верите — вчера полтарелки макарон за голенищем унес.
— Что за милое чудачество!
— Чудачество? Вот что, мой дорогой — если вы тихий идиот, то и должны жить в убежище для идиотов, а не толпиться зря на трамвайной площадке!..
Через месяц.
— Ездит?
— Ездит. Раза четыре в день: и все норовит до конца доехать за свои десять пфеннигов. Опять же вагон так прокурил своими сигарами, что войти нельзя. По полтора пфеннига за штуку сигары курит — поверите ли?!!
— Как не стыдно, право. Ведь мы к нему в его дворцы не лезем, так почему ж он к нам лезет. Кайзер ты, — так и поступай по-кайзерячьи, а не веди себя, как мелкие комми из базарной гостиницы.
— Вот вы говорите — дворцы… Какие там дворцы, когда, говорят, все заложено и перезаложено. Верите ли — исподнее солдатское под видом шутки якобы — под штаны надел, да так и ходить. Стыдобушка!
— Слушайте… А нельзя его не пускать в трамвай?
— Попробуй, не пусти. Я, говорит, такой же пассажир, как другие! В столовой тоже: я, говорить, такой же обедающий, как другие… А какое там — такой! Все-таки кайзер — жалко — ну, лишний кусок и ввернут или полтарелочки супу подбросят.
— А в «Розовом Медведе» все еще живет?
— Живет. За последние полмесяца не заплатил. Портье жаловался мне.
Напомнить, говорит неудобно, а хозяин ругается.
— Положеньице! А кайзер так и молчит?
— Не молчит, положим, да что толку… Вот, говорит, выпущу военный заем — тогда и отдам. Что ж военный заем, военный заем. Военный заем еще продать нужно.
— Некрасиво, некрасиво. Лучше бы, чем сигары раскуривать — за номер заплатил.
— А вы думаете, он свои курит? У него теперь такая манера завелась: высмотрит кого поприличнее и сейчас с разговорчиком: «Далеко изволите ехать?» — «До Пупхен-штрассе, ваше величество». — «А, это хорошо. Кстати: нет ли у вас сигарки. Представьте, свои дома забыл». Жалко, конечно, — дают. Но, однако — сегодня
— И не говорите!.. С займом тоже: подписался только он сам на полмиллиарда, да дети по сто тысяч. Больше никто. Однако, подписаться подписались, а взноса ни одного еще не сделали. Сухие орехи. Даже задатку не дали.
Через два месяца, в общественной столовой:
— Послушайте, вы там! Бросьте есть свою гороховую сосиску. Кайзер пришел. Спрячьте ее.
— А что, разве неудобно при нем есть?
— Не то. А увидит еще да попросить кусочек — вам же хуже будет.
— И Боже ж ты мой! Кайзер, кажется, как кайзер, а совсем не по кайзериному поступает.
— Довоевались.
Начальник станции
Это был обыкновенный замухрышка начальник станции. Ничего в нем не было замечательного: ни звезда во лбу не горела, ни генеральским чином не был он отличен, ни талантами, ни умом не блистал.
И однако же, когда я пришел к нему и сказал: «Прошу пропустить мои вагоны через вашу станцию» — он ответил:
— Не пропущу.
— То есть, почему это не пропустите?
— Не пропущу.
— Однако, по закону вы должны пропустить!
— Не пропущу.
— А что нужно сделать, чтобы вагон был пропущен?
— Смазать.
— Вас или вагон?
— Меня.
«Эх, смазал бы я тебя, — сладострастно подумал я. — Так бы я тебя смазал, что уж никогда больше не скрипел бы ты у меня над ухом».
Вслух я удивился:
— Как же это вас можно смазать? Чем? Не понимаю.
— Золя читали?
— Даже в подлиннике.
— А я в переводе. Роман у него есть один — «Деньги».
— Знаю. Так-то ж роман.
— Хорошо… Пусть то будет роман, а то, что ваш вагон будет стоять здесь до второго пришествия — это печальная действительность.
— Значить, вы хотите получить с меня взятку?
— Нет, я хочу получить от вас благодарность.
— Ну, хотите я вас поцелую, если пропустите вагон.
— Мне с вашего поцелуя не шубу шить…
— А вы хотите, значит, получить такое, с чего шубу можно сшить?
— И шапку.
— Не дам.
— Не надо. Я сейчас прикажу отцепить вагоны.
— А я донесу на вас.
— Доносите.
— Вас арестуют.
— Может быть.
— Посадят в тюрьму, будут судить.
— Чепуха! Ничего подобного.
— Ах, так? Хорошо же.
Я пошел и донес, кому следует, что начальник станции Подлюкин вымогает от меня взятку.
— Вы жалуетесь на Подлюкина?
— Да. Знаете, он хотел получить с меня «благодарность» за пропуск вагона.